четверг, 09 мая 2013
Через две недели в Гримвеле намечался большой праздник. Отличный шанс для воришки вроде меня набить свои карманы. В последнее время мне не очень-то и везло. Желудок соскучился по человеческой еде. В карманах тоже было пусто. Только одинокий портретик покоился на дне набедренной сумки. На нем была изображена красивая женщина. Кто она? Моя мать, моя сестра, моя невеста - я не знал. Только почему-то чувствовал себя виноватым перед ней. Надо будет найти ее или хотя бы узнать кто она такая. Вот сейчас накоплю себе на нормальное существование и займусь этим. Ха! Я все время только обещаю. Обещаю... Время...
Я был, кажется, вором. Не тем который грабит большие картежи и знать, я и в гильдии- то не состоял. Так что любая крупная кража стоила мне недель проведенных в бегах. Гильдия была сильной организацией и тщательно охраняла свои права на монополию в воровстве. Полицейские силы ни одного города не могли справиться с ее агентами, следствием чего стало оформление договорных отношений между городами и гильдией, в которые, разумеется, не вписывались мелкие воришки вроде меня. Контролировать все мелкие кражи гильдия не могла, но несанкционированное крупное ограбление мешало ее планам - сил и средств на поимку нарушителей не жалели. Что я однажды испытал и на своей шкуре.
Моему взгляду открылся лагерь. Быть может старый барон или граф прибывал полюбоваться на праздник. Сам старик, кажется, слепой сидел в палатке, вокруг которой сновали два довольно странных наемника. Оба были одеты в просторные серые балахоны, при том рукава одного из них свисали едва ли не до ног. Из-за краев рукавов блестели лезвия клинков. Очевидно, экспедиция кого-то боялась, раз один из наемников не выпускал оружия из рук, пусть врагов поблизости не наблюдалось. Второй наемник был не менее странным. Его балахон был ему сильно велик, а вот рукава в отличие от первого были обрезаны на уровне локтей. На его поясе висел самурайский меч украшенный орнаментами тонкой работы - редкая вещица - на аукционе за такой много дадут. В правой руке была связка только что собранного хвороста для костра, левая рука была обвита желтоватой цепью, на которой повисал фонарь. И что самое странное - фонарь был зажжен, хотя было еще светло, а сам наемник все время пытался им что-то осветить и периодически приходил от этого в детский восторг. В целом компания выглядела несколько странно. Складывалось ощущение, что старый слепой маразматик нанял себе в охрану его коллекции оловянных подсвечников и проедаемых молью штор двух полоумных отщепенцев из бродячего цирка. За палаткой стоял старинный сундук выполненный из тиса с изображением геральдики слепого барона или графа ну или кто он там. Однако и отсутствие замка, и место в котором он стоял говорили, что вероятнее всего сам сундук стоил многократно дороже своего содержимого. Я сильно утомился за последнее время да и есть хотел. В общем, голова искала все новые и новые поводы спереть сундук и не беситься в городе среди безумных толп радостных людей на проклятых праздниках. Идея была смелой. Спереть у парочки полоумных вооруженных людей непонятного происхождения сундук. Не кошелек, не куль с вещами или драгоценность, а большой тисовый сундук - бред идиота съевшего не тот сорт грибов. Но тогда мне так не казалось. А идиотам, как известно сопутствует удача. Но даже при везении королевского дурака, нужно было придумать, как утащить с собой этакую бандуру. Был вечер. И троица, видимо, оставалась на ночлег. Похоже, что наемники вставали бы по очереди в дозор. Тогда следовало дождаться смены фонарщика, так его бы слепил свет его собственного фонаря. Лагерь разбивался на возвышении. Так что я планировал поместить сундук в мешок, спустить его с холма и замаскировать, а уже потом заняться транспортировкой. Однако шум самой операции требовал прикрытия. И я, кажется, знал как последнее можно было обеспечить. Всего один момент был мной упущен, пока я бы вел приготовления к операции, сундук могли перепрятать. Кто не рискует, тот может себе это позволить. Так что я отправился на поиски логова диких животных. В этот день мне сопутствовала удача. Неподалеку от лагеря я нашел брошенных мамочкой отправившейся на окоту диких котят. В обычной ситуации я бы уже затачивал ножи и разводил костер, но сейчас мне сулила пища много более съедобная, чем мясо кошки собственного приготовления. Скоро должна была вернуться их мать. По этому я схватил одного из котят и помчался в направлении лагеря. Если бы мне повезло, а мне везло, то разозленная мамочка примчалась бы к лагерю как раз к смене обладателя фонарика. Оставалось лишь подкинуть его в удобное для меня место. Таковое нашлось довольно быстро. Удача сопутствовала мне. И я ждал момента истины с мешком наготове. Мои расчеты подтвердились. Однако один момент все же пошел против моих ожиданий. Первым в дозор вступил наемник с длинными рукавами. Последний казался мне опасным. Он ничуть не изменился. Края лезвий его оружия все так же блестели из-под неестественно длинных рукавов. В ночном свете он казался еще более зловещим. Краем уха я услышал шорох. Мои расчеты подтвердились и мать пришла на запах ребенка. Однако наемник не показал никакой реакции. Шорох приближался. Кошка была почти вплотную к палатке. Сундук стоял все на том же месте. Рычаги, чтобы быстро столкнуть сундук, мешок, чтобы его скрыть - все было готово. И вот наемник развернулся в сторону кошки, и послышалась глухое шипение. Я как мог быстро и бесшумно подкрался к сундуку. Все случилось моментально. В два резких шага наемник оказался у кошки и пронзил ее одним из клинков, сокрытых в рукавах. Мешок был изначально приведен в нужный вид, так что мне следовало только накинуть его и скрыться. Однако само действие произвело достаточно шума, чтобы наемник обратил на это внимание. Его удивительная скорость не позволила мне скрыться далеко. Так что пришлось рисковать, и я притаился в тени ближайшего к лагерю дерева. Наемник начал внимательно осматривать окрестности, но даже подойдя ко мне чуть ли не вплотную оставил мое присутствие без должного внимания, равно как и пропажу сундука. Решив, что весь шум был создан лишь диким животным пришедшим на запах жаренного мяса, он вернулся на прежнее место. На всякий случай я остался стоять в своем укрытии еще какое время. Не могу сказать, что в этом реально был какой-то смысл. Но сразу уйти у меня смелости не хватило. Я не столько боялся умереть, сколько пустить коту под хвост такое везение. Да и наемник показался мне очень любопытной фигурой. На миг мне показалось, что Я когда-то видел кого-то похожего на него. Впрочем, я не из тех людей, что предаются воспоминаниям. Даже напротив. У меня ужасная память. Однако я никогда не испытывал связи с этим неудобств. Дело в том, что меня в сущности не волновало все, что происходило раньше как со мной, так и остальными. Я совершенно не помнил своего прошлого. И признаться никогда не замечал за собой рьяного желание до этого прошлого докопаться. О судьбе небольшого портрета в моем кармане я вам уже рассказал. Но это лишь единичный пример. Дальше хуже. Люди скажут, что это неправильно. Возможно. Не берусь судить. Конечно, Не учусь на своих ошибках, не извлекаю из жизни уроков, не получаю опыта. Хотя все это тоже не совсем верно. Не обязательно помнить о чем-то, чтобы этим воспользоваться. В моем случае кое-что за меня запомнили мои руки и ноги. Тем не менее, большинство вещей в этой жизни я делаю с нуля, при этом не руководствуясь никакими выводами из прошлого, а банально по наитию. Проще говоря вся моя жизнь определяется не логикой и планами,а сиюминутной прихотью и предчувствиями. В чем это выражается? Ну, на пример, в том чтобы вместо того чтобы недельку просидеть на празднике в Гримвеле и гарантировано заработать приличную сумму без каких бы то ни было рисков, я понесся в лес воровать неизвестно что у весьма странной компании, в которой к тому же были воины. Но мне показалось, что так лучше. Мнение остальных и здравый смысл меня никогда не волновали. Чутье всегда помогало мне в нужный момент спасти свою шкуру, а больше мне ничего и не надо. В отличие от большинства пафосных зевак развращенных однообразием течением их жизни, я не считал, что жизнь скучна. Напротив я сам всегда мог выбрать, чего я хочу и как мне этого добиться. Я не был связан законами, моралью, заботой о близких или памятью о них. Меня ничто не волновало и ничто не отравляло моего существования, кроме, быть может бедности. Хотя не так уж сильно она меня стесняла. Тем не менее я пожалел, что не могу узнать побольше об этом наемнике. Обычно мне не свойственно любопытство. Но в этот раз мне захотелось посмотреть на удивительного незнакомца. Было в нем нечто завораживающее. Его движения были полны грации и величия, хотя выглядел он несколько странно, а отчасти даже смешно из-за несусветно длинных рукавов. Его клинки казалось вросли его руки. Он использовал их столь тонко, что мог бы заниматься ювелирным делом прямо ими. Что показалось мне интересной перспективой. Бедное животное так и осталось лежать в ночи. Наемник и не подумал, что-либо делать с тушей убитого зверя. Скорее всего он просто решил отложить этот вопрос до утра. Пока я был занят всеми этими мыслями и пытался рассмотреть наемника получше, он отдернул занавеси палатки и скрылся внутри. Лучшего шанса уйти не было. Я бросился бежать.
Утром следующего дня я проснулся в какой-то канаве весь мокрый от утренней росы. В горле неприятно першило, левая нога затекла и спина гудела. Я честно не помню, почему я так и не добрался до приличного ночлега. Меня это совершенно не волновало. Все неудобства пробуждения были забыты, и мои мысли целиком занял спрятанный сундук. На месте ли он? Как оказалось, да. А вот лагерь наемников испарился, словно его и вовсе не было. Пропала и туша убитого зверя. Не осталось даже следов крови. Сундук оставался единственным доказательством реальности событий вчерашнего дня. а теперь я мог без опаски осмотреть его содержимое. Я смахнул грязь с его крышки и аккуратно ее открыл. Изнутри на меня хлынул яркий свет. Как оказалось, это было отражение солнца от металического корпуса странного прибора внутри которого булькала подозрительная зеленая субстанция. Что-то настоятельно советовало мне быть с этой штукой поаккуратнее. В памяти всплыл обрывок фразы моего информатора (всегда нужно иметь человека, который знает в городе все и всех) о том, что мол есть компания неких выживших из ума старперов, занимавшихся оккультными науками, алхимией и прочим безобразием. Бульбулятор, находившийся в моих руках, вполне мог исходить из тех самых рук, тем более, что я уже отмечал, странности несчастных потерпевших. К слову о несчастных, когда я уже начал проклинать тот миг, в который эта глупость пришла мне в голову, до меня дошли довольно интересные новости. Фермер, который так любезно согласился подбросить меня до города вместе с моим грузом, поведал мне о последних событиях шокировавших Гримвель - какой-то психопат среди бела дня покромсал с дюжину человек в мелкий салат. Преступник не просто скрылся. Он одной левой расправился со всеми подоспевшими стражами порядка и в гордом одиночестве медленно и насмешливо ушел из города, сопровождаемый взглядами полными первобытного ужаса. Сложно сказать, что послужило причиной такого поведения. Был ли это заранее спланированный акт террора или же вспышка неуправляемого гнева. Никто не знал преступника. Город был убит этой выходкой. Вместо пышных празднеств надвигались скромные похорона. Но как всегда нашлись люди, которые не теряли возможности нажиться на горе других. Такими людьми были некоторые гробовщики, страховщики, грузчики и перевозчики, торговцы землей и даже, представьте себе, священники. Все эти люди наперебой навязывали свои нехитрые услуги, заламывая за них бессовестно высокие цены. Наиболее мерзко на фоне всей этой клоунады смотрелись речи главы совета старейшин Гарома Белого. Это был слепой старик, кажется, глухой на одно ухо. Характер у старичка был боевой. К нему примешивалась изрядная доля подлости и коварства, чуточка дьявольского честолюбия и получалась взрывная смесь. Подонок, которому давно пора кормить червей, ухитрялся крутить такие интриги, что все молодые сильные лидеры совета, холодно и надменно смотревшие на него с высока, жалевшие его за преклонный возраст и слабое здоровье, оказывались лишь марионетками в его руках. И теперь одну из этих марионеток старик решил принести в жертву. Он возводил на текущего мера Гримвиля тонны обвинений и всячески поливал его грязью. Взывал к горожанам, чтобы те сместили мера. Дешевая манипуляция. Но напуганные люди все равно что овцы. Люди верили Гораму. Но еще больше они верили другому человеку - капитану королевской гвардии Адаму Самиту. Отважный воин, яркий оратор и принципиальный патриот - этот челочек являлся живым воплощением понятия гражданин. Наличие в обществе таких людей - единственное, что позволяет последнему не развалиться. Я не разделял общего восхищения этим человеком. Во многом потому, что получил честь иметь с ним личное знакомство при не самых приятных для меня обстоятельствах - он застукал меня со своей дочуркой (прелестное создание). Взгляд опытного чиновника быстро определил для него, с кем он имеет дело. На этом собственно наше знакомство и закончилось, если не считать пендаля под зад и толстого веника отборных ругательств. Однако кроме моей личной неприязни были открытость, честность и дисциплинированность этого человека. Он не занимался популизмом. Он выбирал решение, громко бил кулаком по столу и был готов этот самый стол и вовсе разворотить на щепки, чтобы решение в жизнь привести. Адам Самит не являл собой ничего выдающегося, но вместе с тем внушал мне колоссальное доверие. Как выяснилось позже остальным жителям города тоже.
Хозяин повозки ахнул. Я вылетел из-за штор и тут же понял почему. Мы приехали. Город словно вымер. Одинаковые серые дома стояли словно сложенные из пыли. Город окутывала густая тревожная тишина, которую не нарушал даже ветер. На улицах не было не то что собак, но даже мусора. Последние лучи заката окрасили крыши некоторых домов тошнотворным красным цветом, при виде которого вспоминались разве что вышибленные мозги. В горле запершило и я легонько кашлянул. Гул раздался по всей улице. Я даже сам испугался.
-Добро пожаловать в Гримвиль, - скептически коротко отрезал фермер. Даже зная о новостях, он явно не ожидал такой картины. Послышался скрип натянутой тетивы. Несколько людей в синей форме всплыли перед нами как по волшебству, и еще двое держали нас под прицелом.
-Ну и кто к нам пожаловал?
-Ничего не подумайте, я простой фермер. Приехал продать кое-что добрым жителям этого города, - мой друг жутко нервничал, хотя одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что ничего общего с преступностью он не имел. Люди в форме внимательно изучили содержимое повозки, и их похоже все устроило.
-У вас есть и разрешение на торговлю в черте города?
-Разумеется, - фермер засуетился в своих внутренних карманах.
-Можешь не показывать, я верю. Только вряд ли ты сейчас чего продашь. Как видишь люди не очень-то охотно вылезают из своих домов. Так им кажется, что они в безопасности. А это что за малый? - осведомился стражник, столь вежливо тыкая в меня указательным пальцем.
-Ах это? - начал было фермер.
-Я - путешественник. Держу путь в Альту. Сей господин столь любезно согласился меня подвезти.
-Ага?
-Ну как-то так.
Внимание одного из стражников привлек мой сундук.
-Что там? Могу я взглянуть?
-О это мои вещи.
-Так я могу взглянуть?
-Ой! Знаете не стоит. Видите ли, в нем очень тонкий прибор. Он крайне боится дневного света и...
-Надо же как? - стражник бесцеремонно откинул крышу сундука.
-Убедились? - резко тявкнул я и захлопнул крышку чуть не отдавив стражнику пальцы.
-Ясно... Только вот... Были бы вы поосторожнее, господин путешественник, время нынче суровые.
-Знаю -, сказал я, уже проходя патруль.
-А разве Альта не на севере? Какой смысл спускаться на юг, в Гримвиль? Подождите минутку?
Но ждать я был не намерен. Я уже бежал так, что только пятки сверкали. Самое интересное, что я, хоть убей, не мог сказать во имя какого, всеми забытого, бога я это делал. Врал я скверно. И, вероятно, по этому делал это постоянно. Я придерживаться лишь одного правила - излагай уверенно, и собеседник проглотит любую твою чушь. Часто это работало. Часто... Врал я по любому поводу и совершенно не краснея. Не зависимо от того, знал я правду или же нет. Самая моя распространенная ложь - ответ на вопрос как тебя зовут. Хотя эта ложь все же вынужденная. Люди не могут допустить возможности того, что человек просто забыл свое имя. Забыл словно какое-нибудь диковинно длинное слово, которым давно не пользовался. Я всегда говорил, что все люди здравомыслящи по мере возможности. Тех кто дал мне имя, кто его помнил и знал теперь нет. Стало быть нет и необходимости помнить имя. Так что я взял и забыл его. На просьбу же представиться я отвечал первым пришедшим в голову именем.
Все четверо стражей остались далеко позади - прыти мне было не занимать.
Казалось, я совсем оторвался. Казалось, я уже в безопасности. Неприятный скрип за спиной, и внутренний голос убедил меня пригнуться. Как правило это единственно выражение испуга. К моему изумлению тот случай составил исключение. Блестящая клеймора, просвистев надо мной, едва не оставила меня без головы. Я вновь припустил что было сил, пропуская догоняющие меня крики обладателя клейморы, разглядывать которого показалось мне занятием не совсем своевременным. Погоня продолжалась не долго. Уже за ближайшим поворотом я встретил тщательно спланированную засаду. Два лука смотрели в мою спину, и еще два в грудь. Не смотря на патовость ситуации бежать я не прекратил. За что и был вознагражден в виде камня, о который я очень удачно споткнулся. Чистейшей воды случайность. Но именно благодаря ней стрелы, пущенные в меня, своей цели не достигли. Зато россыпь ненормативной лексики весьма исчерпывающе рассказала чьей цели они достигли. Всей этой кутерьмы я как-то поначалу вовсе и не заметил. Страх помутил мой рассудок, а внезапное падение повергло меня чуть ли не в истерику. В таком состоянии частенько делаешь глупости. И откладывать дело в долгий ящик я не стал. Поднимаясь на ноги, я сам не заметил, как развернулся и рванул в обратную сторону. Впрочем, действие это оказалось на столько абсурдным, что мой преследователь так и не смог на него отреагировать, что вернуло мне сознание. Заметив растерянность на лице врага я попытался воспользоваться моментом. Неуклюже выставив колено я смог нанести ему удар по печени. Враг согнулся от боли - какая удача. У меня снова появилась надежда оторваться. Убегая от согнувшегося преследователя, я подумал, что его лицо показалось мне знакомым. Может Адам Самит? Эта мысль стала последней за тот день. Резкая боль в затылке, занавес.
Я проснулся от внезапного приступа холода. Это стражник проявил любезность и дал мне освежиться. В ушах звенело. Из-за головной боли каждая пульсация вен отдавалась в моем мозгу глухим стуком. С минуту я смотрел по сторонам замутненным взглядом и не видел ничего. Потом мне все же удалось прийти в себя. Я даже понял, где я. Мне уже доводилось бывать в этом месте. Правда, по другую сторону решетки. Как уже понятно, речь о городской тюрьме. Послышался звук столкнувшегося металла. Стражники так упорно все это время молчавшие заверещали хором. Казалось, они кого-то в чем-то пытаются убедить. В их голосах чувствовалось непонимание и негодование. Вдруг эта пытка для моей головы прекратилась. Засов двери моей клетки застонал, и вскоре я увидел на пороге капитана Саммита.
-С пробуждением, господин вор.
-Эээ... И вам того же.
-Держи.
-Что это?
-Еда. Что же еще.
-Спасибо, но я не хочу.
-Хватай ложку и жри!!!
-Убедительно.
-Не понял?
Искать новых приключений на голову я не стал, да и подкрепиться на самом деле было неплохой идеей.
-Так то лучше. Ты свое отражение видел, чучело? Небось уже месяц одними помоями питаешься. Фу! Как поешь, надо будет тебя отмыть. А пока жуй и слушай. Ты знаешь какая ситуация в городе. Я сказал жуй, а не огрызайся! Скажу огрызайся, будешь огрызаться. Уловил? Нечего мне мозги пудрить. Я знаю, что ты забыл в этом городе. Больше таких выродков как ты я ненавижу только слизняков из гильдии. Короче. Вот какой у нас расклад. Мне в городе воры не нужны. А сейчас тем более. По хорошему тебя бы вздернуть без разговоров или отдать гильдии. Однако сам понимаешь, в таком случае я бы тут перед тобой сейчас не распинался. Время сейчас такое, что помощь Гримвелю очень нужна. А я собираюсь ее достать. Ты вроде резвый парень. Так что твой выбор прост. Либо работаешь на меня, ну либо тут уже освоился? Не пойми меня не правильно. Я не тиран. Но вот только я еще и не идиот и прекрасно знаю, что заключением таких выскочек как ты никогда не исправить. Это все равно как пытаться пересоленный суп исправить сахаром. Мое мнение надо вас давить. Чтобы другим не повадно было. Тебе же я даю шанс исправиться. Иди мой свой зад. Сид даст тебе форму и первые распоряжения, объяснит что к чему.
Теперь по поводу украденного тобой. Что за дерьмо там в сундуке.
-Ну это...
-Ясно все с тобой куриный потрох. Пока эта штука останется у меня. Может и объявится владелец этой штуки. Вот так. И последнее. Как тебя зовут?
-Ааааа....
-Никогда раньше не слышал такого имени. Откуда ты такой?
-Ну...
-А из Ну. Не густо. Вечером я тебя еще навещу.
Капитан Самммит резко развернулся и ушел. В дверях стоял человек в синей форме. Вероятно, это и был Сид.
Дальнейшие события происходили как кукольное представление в исполнении совсем зеленых актеров - сумбурно и скомкано, но в тоже время в строгом соответствии со сценарием. Я отмыл с себя всю ту грязь, что налипла на меня за долгие месяцы скитаний. Даже сейчас трудно поверить, но мне стало легче дышать. Так, словно с меня спал огромный груз. И в то же время я находился в некотором недоумении. Мне было невдомек с чего все это и к чему это приведет. Проще всего было отпустить события своей жизни в плавание на самый что ни на есть самотек.
Следом мне сменили бинты на голове и выдали форму. Сид дал мне расписание дня, показал где кухня и где можно будет на время переконтоваться, познакомил с большинством моих сослуживцев. Некоторые находились в лазарете, некоторые в отпуске или увольнении, кто-то же просто спал. Как такового значения это все равно не имело. Для одного дня на мою голову упало слишком много, чтобы в ней отложилось хоть одно имя или лицо. Все о чем меня просил в тот день Сид было связано с моим освоением. Никакой работы мне дано не было. Но радушным прием я бы назвать не рискнул. Было видно, что каждое слово Сид произносит через себя, что каждый его шаг лишь повиновение приказу. При этом он делал это с таким выражением лица, чтобы у меня не дай бог не возникло сомнений - мне здесь мягко говоря не рады. Надо сказать, что и в мои планы заводить дружбу со стражей не входило. Так что я и не очень то горевал. Я лишь с любопытством наблюдал на тем, что происходит, ожидая развязки. Но что-то упорно подсказывало мне, что грядущее хранит еще большие перемены, что я свернул на дорогу, с которой будет сложно сойти и дорога эта куда длиннее, чем можно себе представить. Я словно угодил в сеть из череды случайностей, сговорившихся между собой, чтобы манипулировать моей жизнью. Вечером меня вызвал Саммит. Он так и не узнал меня. Оно и к лучшему. Мне устроили допрос на тему украденного сундука и прибора в нем. Я и сам не помню, что за бред наплел ему. Помню только, что это был бред. И при том бред редкостный, изрядно приправленный отборной чушью. Думаю, он прекрасно понимал, что я врал. Не тот это был человек. Таких нельзя так бесхитростно водить за нос. Тем не менее он лишь дал мне пару напутствий и отпустил. Дальше пошла работа. Я ожидал беготни за преступником, детективных изысканий, движения. Но ничего такого не было. Саммит не пытался звать к себе непрошенных гостей, но готовился к их приходу. Одна его воля поддерживала порядок в Гримвиле. Все его люди верили ему. Меня захватила рутина. Ежедневный распорядок, зарядки и тренировки, строевая подготовка и патрулирование, возведение в городе охранных вышек, фонарей и прочей радости, что могла его обезопасить. Разум спал, в то время как мое тело крепло. Первое время я был очень рад такому положению вещей. Но однообразие жизни и полное отсутствие свободы все более давили. Пусть не всерьез, но я задумывался о том, чтобы убежать, как вдруг меня навестила одна личность.
Эйден Саммит. Ее визит возвратил мне вкус к жизни, когда однообразие и монотонность службы погрузили мой разум в глубокий сон. Она, словно актриса в театре, выдержала идеальную паузу перед своим выходом, чтобы люди не воспринимали его как что-то само собой разумеющееся, а замерли на месте от восхищения. По одному ее виду стало ясно, что визит не случаен. Ее щеки были припудрены, глаза аккуратно подчеркнуты, а ее губы сверкали как алый рубин. Одного ее взгляда стало достаточно, чтобы я позабыл обо всем на свете.
-Вот мы и встретились снова, Сендал.
-Привет. Я тут... Эээ... Ну... А как ты тут?
-Как видишь ничего, не горюю. А ты, я смотрю, решил погеройствовать и записался в добровольцы к отцу. Ну как? Еще не успел пожалеть о своем решении?
-Боюсь, что уже успел. Но я имел в виду как ты меня нашла?
-Хах. Скажем, я умею искать.
-Да ты даже не знала, что я в городе.
-Знала. С самого первого дня твоего пребывания.
-Откуда?
-Ты напоминаешь мне пятилетнего мальчишку, который впервые в жизни увидел фокусника. Город небольшой. И твое прибытие было не таким уж и тихим. Ты ранил двух стражников и чуть не нокаутировал отца. Так что я расспросила его о непрошенном госте нашего городка. Он хоть и не помнит кто ты такой, описал тебя очень точно. Ты почти не изменился с нашей последней встречи.
-А ты вот похорошела.
-А ты все такой же никудышный льстец, - она залилась смехом. Я любил слушать как Эйден смеется. Ее смех был чистым и тоненьким, как пение ранней пташки.
-И ты решила навестить меня только сейчас?
-Именно так. Значит тебе не понравилось быть героем? Жалко. Мне всегда нравились отважные мужчины, - сказал она приблизившись ко мне вплотную и глядя в мои глаза. Меня словно что-то передернуло. Я отвернулся.
-На деле все не так как вам кажется. Перебирать бумаги много отваги не надо.
-Так ты только бумаги перебираешь?
-Не только. Но и остальное не сильно лучше.
-Тебе неприятно об этом говорить?
-Пожалуй, что так. Я думал, что смогу помочь городу.
-Я думаю ты ему помогаешь. Отец - мудрый человек. Он не стал стал бы делать так без везкой причины.
-Да уж.
-Все еще на него злишься?
-Не думаю. Я, признаться, удивлен твоему визиту.
-На самом деле я долго думала над этим и не могла решить для себя. С одной стороны, ты так трусливо испарился в некуда после "встречи" с моим отцом. Но с другой, истинно храброе сердце проявляет себя в тяжелые времена. И ты вернулся. И хотя тебя встретили оружием и грубостью все равно решил помочь городу. Так что я решила, что была не права на твой счет.
-Это хорошо?
-Ну... Да. Это хорошо.
-Это прекрасно.
Кто бы мог подумать, что все сложится именно так. Капитан Саммит дабы не рассказывать горожанам, что вербует преступников, придумал легенды. И моя легенда сослужила мне очень хорошую службу. Благодаря ей я снова целовал его дочь, от которой он меня так старательно отгонял. Какая ирония.
Мерзкий смрад растворенный в утреннем тумане бил в ноздри. Солнце которое едва успело встать отказывалось дать хоть каплю света. Туман съедал все вокруг. От вони начало тошнить. Внезапно туман рассеялся. Под моими ногами оказалась куча трупов. Их залитые кровью безжизненные глаза осуждающе смотрели на меня. Было в них что-то знакомое. Только я не мог понять что. Пока я стоял в растерянности за моей спиной послышался шорох шагов. Это был скрюченный старик в капюшоне.
-Малой! - прошептал он, но так как вокруг не было ни звука его голос эхом отдался у меня в голове - Малой, разве кто-то говорил тебе, что все будет легко.
Я посмотрел на свои руки. Они были заляпаны кровью. Чья эта кровь? Без понятия. Я поднял глаза. И прямо перед моим лицом оказалась отвратительная морда старика. Вся рябая. Вся в синяках и кровоподтеках. И черт возьми, там не было глаз. Черт возьми, не было даже глазниц. Проклятье, что за уродство!
-Ты что-то разволновался.
Он приближался все ближе, хотя и так был в упор.
-Аааааааааа! Прочь от меня!
Всего лишь сон. Очень явный кошмар. Я лежал в своей постели в холодели поту и полной безопасности. Мне очень давно не снилось снов. И тут кошмар. И такой явный. Меня это ни сколько не смутило, но немного, сам не знаю почему, расстроило. Послышался легкий топот.
-Эй, что случилось? Ты живой?
Ну да. Я же ночевал не один. Как некрасиво.
-Да я в порядке. Просто сон приснился.
-Просто сон? Ты уверен? Я таких криков никогда не слышала.
-Ну все когда-то делаешь впервые. Прости, что напугал.
-Что ты? Я не из тех кто кричит от кошмаров.
-Всем бы твою храбрость.
-Тут ты прав. Я приготовила... Подожди, подожди. Ну ка посмотри на меня. В глаза смотри. Глаз открой пошире и не моргай.
-Что такое?
-Хм странно. Готова поклясться, что видела какой-то сор у тебя в глазу. Что-то такое большое и черное. Не заметить не возможно. А как подошла поближе, и следа не осталось.
-Наверное, почудилось.
-Пожалуй, что так. Пошли, я сделала нам завтрак. Ты любишь корицу?
-Если и правда сделала ты, то люблю.
-У тебя талант к банальным комплиментам.
-В самом деле? Приятно такое слышать.
Вскоре я понял, почему Эйден выбрала именно это время. Капитан Саммит был вызван на совещание в столицу. После этого совещания его должны были назначить мэром Гримвиля. Так что ничто не могло нам помешать. По крайней мере так казалось. Но тем утром нас все же прервали. У капитана было для меня первое настоящее персональное задание. В городе я мало с кем общался в последнее время. Так что мало кто узнал бы во мне стражника не будь на мне формы. Я как нельзя лучше подходил, чтобы разнюхать кое-какую информацию. Именно за тем меня и вызвали в управление. За время моего пребывания в рядах стражи ко мне успели привыкнуть. Я в свою очередь успел привыкнуть к презрению, которым меня неизменно обдавали.
-Что так долго?
-Прошу прощения. Добрался так скоро, как смог.
-Как же. Но ты правильно не бежал. Дельце то гиблое.
-В самом деле?
-Остри, если хочешь. Томить не буду. Капитан хочет проверить возможность причастности к тому нападению члена аматераев.
-Ама... кого?
Сид только молча ткнул на плакат на стене. На нем был изображен мужчина лет сорока, гладко выбритый, с короткими седыми волосами и примечательно широкими ноздрями, украшавшими нос, который почему то был куда темнее остального лица. Ниже была подпись: "Государственный преступник Сагат Пайро. Живым или мертвым. Вознаграждение земельные угодья близ столицы и 10000 чистой монетой".
-Такой крутой?
-Не знаю. Не видел. Аматераи - это что-то вроде организации ассассинов. Мы не знаем ни сколько их. Ни кто их глава. Ни... Да мы вообще мало что знаем. Есть лишь два изображения аматераев, описания мест, где они проводили операции, список их жертв и все. Мы знаем, что они все прекрасные войны, обладающие удивительными силами. Иии... Да, они все носят серые балахоны. Приступай. Опроси народ, изучи имеющуюся информацию, а когда потерпишь фиаско доложишься. Теперь иди вон!
-С удовольствием!
-Не понял?
-Есть, - словно выплюнул я и поспешил удалиться.
Заниматься бесполезными поисками мне не очень хотелось, но Эйден скорее всего уже ушла. Так что почему бы не прособирать слухи. К моему удивлению, почти все знали об аматераях. Знали все правда одно и то же. Судя по слухам аматераи были некими приспешниками дьявола. Демонами насилующими этот мир в обмен на сверх силу. Если оно даже и так, то не в аду же мне их искать. И я решил покинуть таверны и площади и направился к своим осведомителям.
-Давно не виделись, Лелдон. Где пропадал?
-Привет, Чарли. Нужно было залечь на дно. Больно крупную рыбу грабанул. Слушай, ты что-нибудь слышал об аматераях?
-Господи милостивый!
-Это тут не при чем.
-То есть это ты не их ограбил?
-Да нет конечно. Я их и не видел никогда. А что такие страшные люди?
-Я даже не знаю люди ли это. Помнишь Ли? Он еще в гильдию переметнулся. Так вот он говорит, что видел одного и того же аматерая с разницей в двадцать лет и он не изменился. Ни капли. Даже морщинки не появилось.
-Преувеличивает.
-Может и так. Хотя со слухами это сходится.
-Слухи - худшие из лжецов.
-Ну наверное.
-А что-нибудь более предметное знаешь?
-А тебе зачем?
-Для дела.
-Брось это. Они не твой класс.
-Ничего. У меня богатый опыт побегов от гильдии.
-От гильдии знаешь чего ждать. Об аматераях ты не знаешь ничего.
-Вот я и пытаюсь узнать. Разумно, не находишь?
-Да я не об том тебе толкую!
-С каких пор тебе есть дело до бродяг, Чарли?
-Делай как знаешь. Только меня за собой в могилу не утяни.
-Я умею держать язык за зубами и уже не раз тебе это доказал. Так тебе, что-то известно кроме слухов и страшилок.
-Больше чем ты думаешь. Ли рассказывал мне, что один из его, скажем, "друзей" - скупщик краденного в Бензе, был атакован аматераями на прошлой неделе.
-Так Ли воровал у гильдии?
-Странно, что тебя волнует именно это. Можно сказать и так. Но суть не в том. Его не пугать хотели. Вряд ли бы аматераи опустились до мелкого шантажа.
-Давай не будем гадать. Ладно?
-В общем он пока жив. И это чудо. Подробностей мне Ли не рассказывал. Может, он и сам ничего не знает.
-Где сейчас Ли?
-В городе... Я думаю...
-Ясно. Значит придется прошвырнуться по местным борделям.
Я был, кажется, вором. Не тем который грабит большие картежи и знать, я и в гильдии- то не состоял. Так что любая крупная кража стоила мне недель проведенных в бегах. Гильдия была сильной организацией и тщательно охраняла свои права на монополию в воровстве. Полицейские силы ни одного города не могли справиться с ее агентами, следствием чего стало оформление договорных отношений между городами и гильдией, в которые, разумеется, не вписывались мелкие воришки вроде меня. Контролировать все мелкие кражи гильдия не могла, но несанкционированное крупное ограбление мешало ее планам - сил и средств на поимку нарушителей не жалели. Что я однажды испытал и на своей шкуре.
Моему взгляду открылся лагерь. Быть может старый барон или граф прибывал полюбоваться на праздник. Сам старик, кажется, слепой сидел в палатке, вокруг которой сновали два довольно странных наемника. Оба были одеты в просторные серые балахоны, при том рукава одного из них свисали едва ли не до ног. Из-за краев рукавов блестели лезвия клинков. Очевидно, экспедиция кого-то боялась, раз один из наемников не выпускал оружия из рук, пусть врагов поблизости не наблюдалось. Второй наемник был не менее странным. Его балахон был ему сильно велик, а вот рукава в отличие от первого были обрезаны на уровне локтей. На его поясе висел самурайский меч украшенный орнаментами тонкой работы - редкая вещица - на аукционе за такой много дадут. В правой руке была связка только что собранного хвороста для костра, левая рука была обвита желтоватой цепью, на которой повисал фонарь. И что самое странное - фонарь был зажжен, хотя было еще светло, а сам наемник все время пытался им что-то осветить и периодически приходил от этого в детский восторг. В целом компания выглядела несколько странно. Складывалось ощущение, что старый слепой маразматик нанял себе в охрану его коллекции оловянных подсвечников и проедаемых молью штор двух полоумных отщепенцев из бродячего цирка. За палаткой стоял старинный сундук выполненный из тиса с изображением геральдики слепого барона или графа ну или кто он там. Однако и отсутствие замка, и место в котором он стоял говорили, что вероятнее всего сам сундук стоил многократно дороже своего содержимого. Я сильно утомился за последнее время да и есть хотел. В общем, голова искала все новые и новые поводы спереть сундук и не беситься в городе среди безумных толп радостных людей на проклятых праздниках. Идея была смелой. Спереть у парочки полоумных вооруженных людей непонятного происхождения сундук. Не кошелек, не куль с вещами или драгоценность, а большой тисовый сундук - бред идиота съевшего не тот сорт грибов. Но тогда мне так не казалось. А идиотам, как известно сопутствует удача. Но даже при везении королевского дурака, нужно было придумать, как утащить с собой этакую бандуру. Был вечер. И троица, видимо, оставалась на ночлег. Похоже, что наемники вставали бы по очереди в дозор. Тогда следовало дождаться смены фонарщика, так его бы слепил свет его собственного фонаря. Лагерь разбивался на возвышении. Так что я планировал поместить сундук в мешок, спустить его с холма и замаскировать, а уже потом заняться транспортировкой. Однако шум самой операции требовал прикрытия. И я, кажется, знал как последнее можно было обеспечить. Всего один момент был мной упущен, пока я бы вел приготовления к операции, сундук могли перепрятать. Кто не рискует, тот может себе это позволить. Так что я отправился на поиски логова диких животных. В этот день мне сопутствовала удача. Неподалеку от лагеря я нашел брошенных мамочкой отправившейся на окоту диких котят. В обычной ситуации я бы уже затачивал ножи и разводил костер, но сейчас мне сулила пища много более съедобная, чем мясо кошки собственного приготовления. Скоро должна была вернуться их мать. По этому я схватил одного из котят и помчался в направлении лагеря. Если бы мне повезло, а мне везло, то разозленная мамочка примчалась бы к лагерю как раз к смене обладателя фонарика. Оставалось лишь подкинуть его в удобное для меня место. Таковое нашлось довольно быстро. Удача сопутствовала мне. И я ждал момента истины с мешком наготове. Мои расчеты подтвердились. Однако один момент все же пошел против моих ожиданий. Первым в дозор вступил наемник с длинными рукавами. Последний казался мне опасным. Он ничуть не изменился. Края лезвий его оружия все так же блестели из-под неестественно длинных рукавов. В ночном свете он казался еще более зловещим. Краем уха я услышал шорох. Мои расчеты подтвердились и мать пришла на запах ребенка. Однако наемник не показал никакой реакции. Шорох приближался. Кошка была почти вплотную к палатке. Сундук стоял все на том же месте. Рычаги, чтобы быстро столкнуть сундук, мешок, чтобы его скрыть - все было готово. И вот наемник развернулся в сторону кошки, и послышалась глухое шипение. Я как мог быстро и бесшумно подкрался к сундуку. Все случилось моментально. В два резких шага наемник оказался у кошки и пронзил ее одним из клинков, сокрытых в рукавах. Мешок был изначально приведен в нужный вид, так что мне следовало только накинуть его и скрыться. Однако само действие произвело достаточно шума, чтобы наемник обратил на это внимание. Его удивительная скорость не позволила мне скрыться далеко. Так что пришлось рисковать, и я притаился в тени ближайшего к лагерю дерева. Наемник начал внимательно осматривать окрестности, но даже подойдя ко мне чуть ли не вплотную оставил мое присутствие без должного внимания, равно как и пропажу сундука. Решив, что весь шум был создан лишь диким животным пришедшим на запах жаренного мяса, он вернулся на прежнее место. На всякий случай я остался стоять в своем укрытии еще какое время. Не могу сказать, что в этом реально был какой-то смысл. Но сразу уйти у меня смелости не хватило. Я не столько боялся умереть, сколько пустить коту под хвост такое везение. Да и наемник показался мне очень любопытной фигурой. На миг мне показалось, что Я когда-то видел кого-то похожего на него. Впрочем, я не из тех людей, что предаются воспоминаниям. Даже напротив. У меня ужасная память. Однако я никогда не испытывал связи с этим неудобств. Дело в том, что меня в сущности не волновало все, что происходило раньше как со мной, так и остальными. Я совершенно не помнил своего прошлого. И признаться никогда не замечал за собой рьяного желание до этого прошлого докопаться. О судьбе небольшого портрета в моем кармане я вам уже рассказал. Но это лишь единичный пример. Дальше хуже. Люди скажут, что это неправильно. Возможно. Не берусь судить. Конечно, Не учусь на своих ошибках, не извлекаю из жизни уроков, не получаю опыта. Хотя все это тоже не совсем верно. Не обязательно помнить о чем-то, чтобы этим воспользоваться. В моем случае кое-что за меня запомнили мои руки и ноги. Тем не менее, большинство вещей в этой жизни я делаю с нуля, при этом не руководствуясь никакими выводами из прошлого, а банально по наитию. Проще говоря вся моя жизнь определяется не логикой и планами,а сиюминутной прихотью и предчувствиями. В чем это выражается? Ну, на пример, в том чтобы вместо того чтобы недельку просидеть на празднике в Гримвеле и гарантировано заработать приличную сумму без каких бы то ни было рисков, я понесся в лес воровать неизвестно что у весьма странной компании, в которой к тому же были воины. Но мне показалось, что так лучше. Мнение остальных и здравый смысл меня никогда не волновали. Чутье всегда помогало мне в нужный момент спасти свою шкуру, а больше мне ничего и не надо. В отличие от большинства пафосных зевак развращенных однообразием течением их жизни, я не считал, что жизнь скучна. Напротив я сам всегда мог выбрать, чего я хочу и как мне этого добиться. Я не был связан законами, моралью, заботой о близких или памятью о них. Меня ничто не волновало и ничто не отравляло моего существования, кроме, быть может бедности. Хотя не так уж сильно она меня стесняла. Тем не менее я пожалел, что не могу узнать побольше об этом наемнике. Обычно мне не свойственно любопытство. Но в этот раз мне захотелось посмотреть на удивительного незнакомца. Было в нем нечто завораживающее. Его движения были полны грации и величия, хотя выглядел он несколько странно, а отчасти даже смешно из-за несусветно длинных рукавов. Его клинки казалось вросли его руки. Он использовал их столь тонко, что мог бы заниматься ювелирным делом прямо ими. Что показалось мне интересной перспективой. Бедное животное так и осталось лежать в ночи. Наемник и не подумал, что-либо делать с тушей убитого зверя. Скорее всего он просто решил отложить этот вопрос до утра. Пока я был занят всеми этими мыслями и пытался рассмотреть наемника получше, он отдернул занавеси палатки и скрылся внутри. Лучшего шанса уйти не было. Я бросился бежать.
Утром следующего дня я проснулся в какой-то канаве весь мокрый от утренней росы. В горле неприятно першило, левая нога затекла и спина гудела. Я честно не помню, почему я так и не добрался до приличного ночлега. Меня это совершенно не волновало. Все неудобства пробуждения были забыты, и мои мысли целиком занял спрятанный сундук. На месте ли он? Как оказалось, да. А вот лагерь наемников испарился, словно его и вовсе не было. Пропала и туша убитого зверя. Не осталось даже следов крови. Сундук оставался единственным доказательством реальности событий вчерашнего дня. а теперь я мог без опаски осмотреть его содержимое. Я смахнул грязь с его крышки и аккуратно ее открыл. Изнутри на меня хлынул яркий свет. Как оказалось, это было отражение солнца от металического корпуса странного прибора внутри которого булькала подозрительная зеленая субстанция. Что-то настоятельно советовало мне быть с этой штукой поаккуратнее. В памяти всплыл обрывок фразы моего информатора (всегда нужно иметь человека, который знает в городе все и всех) о том, что мол есть компания неких выживших из ума старперов, занимавшихся оккультными науками, алхимией и прочим безобразием. Бульбулятор, находившийся в моих руках, вполне мог исходить из тех самых рук, тем более, что я уже отмечал, странности несчастных потерпевших. К слову о несчастных, когда я уже начал проклинать тот миг, в который эта глупость пришла мне в голову, до меня дошли довольно интересные новости. Фермер, который так любезно согласился подбросить меня до города вместе с моим грузом, поведал мне о последних событиях шокировавших Гримвель - какой-то психопат среди бела дня покромсал с дюжину человек в мелкий салат. Преступник не просто скрылся. Он одной левой расправился со всеми подоспевшими стражами порядка и в гордом одиночестве медленно и насмешливо ушел из города, сопровождаемый взглядами полными первобытного ужаса. Сложно сказать, что послужило причиной такого поведения. Был ли это заранее спланированный акт террора или же вспышка неуправляемого гнева. Никто не знал преступника. Город был убит этой выходкой. Вместо пышных празднеств надвигались скромные похорона. Но как всегда нашлись люди, которые не теряли возможности нажиться на горе других. Такими людьми были некоторые гробовщики, страховщики, грузчики и перевозчики, торговцы землей и даже, представьте себе, священники. Все эти люди наперебой навязывали свои нехитрые услуги, заламывая за них бессовестно высокие цены. Наиболее мерзко на фоне всей этой клоунады смотрелись речи главы совета старейшин Гарома Белого. Это был слепой старик, кажется, глухой на одно ухо. Характер у старичка был боевой. К нему примешивалась изрядная доля подлости и коварства, чуточка дьявольского честолюбия и получалась взрывная смесь. Подонок, которому давно пора кормить червей, ухитрялся крутить такие интриги, что все молодые сильные лидеры совета, холодно и надменно смотревшие на него с высока, жалевшие его за преклонный возраст и слабое здоровье, оказывались лишь марионетками в его руках. И теперь одну из этих марионеток старик решил принести в жертву. Он возводил на текущего мера Гримвиля тонны обвинений и всячески поливал его грязью. Взывал к горожанам, чтобы те сместили мера. Дешевая манипуляция. Но напуганные люди все равно что овцы. Люди верили Гораму. Но еще больше они верили другому человеку - капитану королевской гвардии Адаму Самиту. Отважный воин, яркий оратор и принципиальный патриот - этот челочек являлся живым воплощением понятия гражданин. Наличие в обществе таких людей - единственное, что позволяет последнему не развалиться. Я не разделял общего восхищения этим человеком. Во многом потому, что получил честь иметь с ним личное знакомство при не самых приятных для меня обстоятельствах - он застукал меня со своей дочуркой (прелестное создание). Взгляд опытного чиновника быстро определил для него, с кем он имеет дело. На этом собственно наше знакомство и закончилось, если не считать пендаля под зад и толстого веника отборных ругательств. Однако кроме моей личной неприязни были открытость, честность и дисциплинированность этого человека. Он не занимался популизмом. Он выбирал решение, громко бил кулаком по столу и был готов этот самый стол и вовсе разворотить на щепки, чтобы решение в жизнь привести. Адам Самит не являл собой ничего выдающегося, но вместе с тем внушал мне колоссальное доверие. Как выяснилось позже остальным жителям города тоже.
Хозяин повозки ахнул. Я вылетел из-за штор и тут же понял почему. Мы приехали. Город словно вымер. Одинаковые серые дома стояли словно сложенные из пыли. Город окутывала густая тревожная тишина, которую не нарушал даже ветер. На улицах не было не то что собак, но даже мусора. Последние лучи заката окрасили крыши некоторых домов тошнотворным красным цветом, при виде которого вспоминались разве что вышибленные мозги. В горле запершило и я легонько кашлянул. Гул раздался по всей улице. Я даже сам испугался.
-Добро пожаловать в Гримвиль, - скептически коротко отрезал фермер. Даже зная о новостях, он явно не ожидал такой картины. Послышался скрип натянутой тетивы. Несколько людей в синей форме всплыли перед нами как по волшебству, и еще двое держали нас под прицелом.
-Ну и кто к нам пожаловал?
-Ничего не подумайте, я простой фермер. Приехал продать кое-что добрым жителям этого города, - мой друг жутко нервничал, хотя одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что ничего общего с преступностью он не имел. Люди в форме внимательно изучили содержимое повозки, и их похоже все устроило.
-У вас есть и разрешение на торговлю в черте города?
-Разумеется, - фермер засуетился в своих внутренних карманах.
-Можешь не показывать, я верю. Только вряд ли ты сейчас чего продашь. Как видишь люди не очень-то охотно вылезают из своих домов. Так им кажется, что они в безопасности. А это что за малый? - осведомился стражник, столь вежливо тыкая в меня указательным пальцем.
-Ах это? - начал было фермер.
-Я - путешественник. Держу путь в Альту. Сей господин столь любезно согласился меня подвезти.
-Ага?
-Ну как-то так.
Внимание одного из стражников привлек мой сундук.
-Что там? Могу я взглянуть?
-О это мои вещи.
-Так я могу взглянуть?
-Ой! Знаете не стоит. Видите ли, в нем очень тонкий прибор. Он крайне боится дневного света и...
-Надо же как? - стражник бесцеремонно откинул крышу сундука.
-Убедились? - резко тявкнул я и захлопнул крышку чуть не отдавив стражнику пальцы.
-Ясно... Только вот... Были бы вы поосторожнее, господин путешественник, время нынче суровые.
-Знаю -, сказал я, уже проходя патруль.
-А разве Альта не на севере? Какой смысл спускаться на юг, в Гримвиль? Подождите минутку?
Но ждать я был не намерен. Я уже бежал так, что только пятки сверкали. Самое интересное, что я, хоть убей, не мог сказать во имя какого, всеми забытого, бога я это делал. Врал я скверно. И, вероятно, по этому делал это постоянно. Я придерживаться лишь одного правила - излагай уверенно, и собеседник проглотит любую твою чушь. Часто это работало. Часто... Врал я по любому поводу и совершенно не краснея. Не зависимо от того, знал я правду или же нет. Самая моя распространенная ложь - ответ на вопрос как тебя зовут. Хотя эта ложь все же вынужденная. Люди не могут допустить возможности того, что человек просто забыл свое имя. Забыл словно какое-нибудь диковинно длинное слово, которым давно не пользовался. Я всегда говорил, что все люди здравомыслящи по мере возможности. Тех кто дал мне имя, кто его помнил и знал теперь нет. Стало быть нет и необходимости помнить имя. Так что я взял и забыл его. На просьбу же представиться я отвечал первым пришедшим в голову именем.
Все четверо стражей остались далеко позади - прыти мне было не занимать.
Казалось, я совсем оторвался. Казалось, я уже в безопасности. Неприятный скрип за спиной, и внутренний голос убедил меня пригнуться. Как правило это единственно выражение испуга. К моему изумлению тот случай составил исключение. Блестящая клеймора, просвистев надо мной, едва не оставила меня без головы. Я вновь припустил что было сил, пропуская догоняющие меня крики обладателя клейморы, разглядывать которого показалось мне занятием не совсем своевременным. Погоня продолжалась не долго. Уже за ближайшим поворотом я встретил тщательно спланированную засаду. Два лука смотрели в мою спину, и еще два в грудь. Не смотря на патовость ситуации бежать я не прекратил. За что и был вознагражден в виде камня, о который я очень удачно споткнулся. Чистейшей воды случайность. Но именно благодаря ней стрелы, пущенные в меня, своей цели не достигли. Зато россыпь ненормативной лексики весьма исчерпывающе рассказала чьей цели они достигли. Всей этой кутерьмы я как-то поначалу вовсе и не заметил. Страх помутил мой рассудок, а внезапное падение повергло меня чуть ли не в истерику. В таком состоянии частенько делаешь глупости. И откладывать дело в долгий ящик я не стал. Поднимаясь на ноги, я сам не заметил, как развернулся и рванул в обратную сторону. Впрочем, действие это оказалось на столько абсурдным, что мой преследователь так и не смог на него отреагировать, что вернуло мне сознание. Заметив растерянность на лице врага я попытался воспользоваться моментом. Неуклюже выставив колено я смог нанести ему удар по печени. Враг согнулся от боли - какая удача. У меня снова появилась надежда оторваться. Убегая от согнувшегося преследователя, я подумал, что его лицо показалось мне знакомым. Может Адам Самит? Эта мысль стала последней за тот день. Резкая боль в затылке, занавес.
Я проснулся от внезапного приступа холода. Это стражник проявил любезность и дал мне освежиться. В ушах звенело. Из-за головной боли каждая пульсация вен отдавалась в моем мозгу глухим стуком. С минуту я смотрел по сторонам замутненным взглядом и не видел ничего. Потом мне все же удалось прийти в себя. Я даже понял, где я. Мне уже доводилось бывать в этом месте. Правда, по другую сторону решетки. Как уже понятно, речь о городской тюрьме. Послышался звук столкнувшегося металла. Стражники так упорно все это время молчавшие заверещали хором. Казалось, они кого-то в чем-то пытаются убедить. В их голосах чувствовалось непонимание и негодование. Вдруг эта пытка для моей головы прекратилась. Засов двери моей клетки застонал, и вскоре я увидел на пороге капитана Саммита.
-С пробуждением, господин вор.
-Эээ... И вам того же.
-Держи.
-Что это?
-Еда. Что же еще.
-Спасибо, но я не хочу.
-Хватай ложку и жри!!!
-Убедительно.
-Не понял?
Искать новых приключений на голову я не стал, да и подкрепиться на самом деле было неплохой идеей.
-Так то лучше. Ты свое отражение видел, чучело? Небось уже месяц одними помоями питаешься. Фу! Как поешь, надо будет тебя отмыть. А пока жуй и слушай. Ты знаешь какая ситуация в городе. Я сказал жуй, а не огрызайся! Скажу огрызайся, будешь огрызаться. Уловил? Нечего мне мозги пудрить. Я знаю, что ты забыл в этом городе. Больше таких выродков как ты я ненавижу только слизняков из гильдии. Короче. Вот какой у нас расклад. Мне в городе воры не нужны. А сейчас тем более. По хорошему тебя бы вздернуть без разговоров или отдать гильдии. Однако сам понимаешь, в таком случае я бы тут перед тобой сейчас не распинался. Время сейчас такое, что помощь Гримвелю очень нужна. А я собираюсь ее достать. Ты вроде резвый парень. Так что твой выбор прост. Либо работаешь на меня, ну либо тут уже освоился? Не пойми меня не правильно. Я не тиран. Но вот только я еще и не идиот и прекрасно знаю, что заключением таких выскочек как ты никогда не исправить. Это все равно как пытаться пересоленный суп исправить сахаром. Мое мнение надо вас давить. Чтобы другим не повадно было. Тебе же я даю шанс исправиться. Иди мой свой зад. Сид даст тебе форму и первые распоряжения, объяснит что к чему.
Теперь по поводу украденного тобой. Что за дерьмо там в сундуке.
-Ну это...
-Ясно все с тобой куриный потрох. Пока эта штука останется у меня. Может и объявится владелец этой штуки. Вот так. И последнее. Как тебя зовут?
-Ааааа....
-Никогда раньше не слышал такого имени. Откуда ты такой?
-Ну...
-А из Ну. Не густо. Вечером я тебя еще навещу.
Капитан Самммит резко развернулся и ушел. В дверях стоял человек в синей форме. Вероятно, это и был Сид.
Дальнейшие события происходили как кукольное представление в исполнении совсем зеленых актеров - сумбурно и скомкано, но в тоже время в строгом соответствии со сценарием. Я отмыл с себя всю ту грязь, что налипла на меня за долгие месяцы скитаний. Даже сейчас трудно поверить, но мне стало легче дышать. Так, словно с меня спал огромный груз. И в то же время я находился в некотором недоумении. Мне было невдомек с чего все это и к чему это приведет. Проще всего было отпустить события своей жизни в плавание на самый что ни на есть самотек.
Следом мне сменили бинты на голове и выдали форму. Сид дал мне расписание дня, показал где кухня и где можно будет на время переконтоваться, познакомил с большинством моих сослуживцев. Некоторые находились в лазарете, некоторые в отпуске или увольнении, кто-то же просто спал. Как такового значения это все равно не имело. Для одного дня на мою голову упало слишком много, чтобы в ней отложилось хоть одно имя или лицо. Все о чем меня просил в тот день Сид было связано с моим освоением. Никакой работы мне дано не было. Но радушным прием я бы назвать не рискнул. Было видно, что каждое слово Сид произносит через себя, что каждый его шаг лишь повиновение приказу. При этом он делал это с таким выражением лица, чтобы у меня не дай бог не возникло сомнений - мне здесь мягко говоря не рады. Надо сказать, что и в мои планы заводить дружбу со стражей не входило. Так что я и не очень то горевал. Я лишь с любопытством наблюдал на тем, что происходит, ожидая развязки. Но что-то упорно подсказывало мне, что грядущее хранит еще большие перемены, что я свернул на дорогу, с которой будет сложно сойти и дорога эта куда длиннее, чем можно себе представить. Я словно угодил в сеть из череды случайностей, сговорившихся между собой, чтобы манипулировать моей жизнью. Вечером меня вызвал Саммит. Он так и не узнал меня. Оно и к лучшему. Мне устроили допрос на тему украденного сундука и прибора в нем. Я и сам не помню, что за бред наплел ему. Помню только, что это был бред. И при том бред редкостный, изрядно приправленный отборной чушью. Думаю, он прекрасно понимал, что я врал. Не тот это был человек. Таких нельзя так бесхитростно водить за нос. Тем не менее он лишь дал мне пару напутствий и отпустил. Дальше пошла работа. Я ожидал беготни за преступником, детективных изысканий, движения. Но ничего такого не было. Саммит не пытался звать к себе непрошенных гостей, но готовился к их приходу. Одна его воля поддерживала порядок в Гримвиле. Все его люди верили ему. Меня захватила рутина. Ежедневный распорядок, зарядки и тренировки, строевая подготовка и патрулирование, возведение в городе охранных вышек, фонарей и прочей радости, что могла его обезопасить. Разум спал, в то время как мое тело крепло. Первое время я был очень рад такому положению вещей. Но однообразие жизни и полное отсутствие свободы все более давили. Пусть не всерьез, но я задумывался о том, чтобы убежать, как вдруг меня навестила одна личность.
Эйден Саммит. Ее визит возвратил мне вкус к жизни, когда однообразие и монотонность службы погрузили мой разум в глубокий сон. Она, словно актриса в театре, выдержала идеальную паузу перед своим выходом, чтобы люди не воспринимали его как что-то само собой разумеющееся, а замерли на месте от восхищения. По одному ее виду стало ясно, что визит не случаен. Ее щеки были припудрены, глаза аккуратно подчеркнуты, а ее губы сверкали как алый рубин. Одного ее взгляда стало достаточно, чтобы я позабыл обо всем на свете.
-Вот мы и встретились снова, Сендал.
-Привет. Я тут... Эээ... Ну... А как ты тут?
-Как видишь ничего, не горюю. А ты, я смотрю, решил погеройствовать и записался в добровольцы к отцу. Ну как? Еще не успел пожалеть о своем решении?
-Боюсь, что уже успел. Но я имел в виду как ты меня нашла?
-Хах. Скажем, я умею искать.
-Да ты даже не знала, что я в городе.
-Знала. С самого первого дня твоего пребывания.
-Откуда?
-Ты напоминаешь мне пятилетнего мальчишку, который впервые в жизни увидел фокусника. Город небольшой. И твое прибытие было не таким уж и тихим. Ты ранил двух стражников и чуть не нокаутировал отца. Так что я расспросила его о непрошенном госте нашего городка. Он хоть и не помнит кто ты такой, описал тебя очень точно. Ты почти не изменился с нашей последней встречи.
-А ты вот похорошела.
-А ты все такой же никудышный льстец, - она залилась смехом. Я любил слушать как Эйден смеется. Ее смех был чистым и тоненьким, как пение ранней пташки.
-И ты решила навестить меня только сейчас?
-Именно так. Значит тебе не понравилось быть героем? Жалко. Мне всегда нравились отважные мужчины, - сказал она приблизившись ко мне вплотную и глядя в мои глаза. Меня словно что-то передернуло. Я отвернулся.
-На деле все не так как вам кажется. Перебирать бумаги много отваги не надо.
-Так ты только бумаги перебираешь?
-Не только. Но и остальное не сильно лучше.
-Тебе неприятно об этом говорить?
-Пожалуй, что так. Я думал, что смогу помочь городу.
-Я думаю ты ему помогаешь. Отец - мудрый человек. Он не стал стал бы делать так без везкой причины.
-Да уж.
-Все еще на него злишься?
-Не думаю. Я, признаться, удивлен твоему визиту.
-На самом деле я долго думала над этим и не могла решить для себя. С одной стороны, ты так трусливо испарился в некуда после "встречи" с моим отцом. Но с другой, истинно храброе сердце проявляет себя в тяжелые времена. И ты вернулся. И хотя тебя встретили оружием и грубостью все равно решил помочь городу. Так что я решила, что была не права на твой счет.
-Это хорошо?
-Ну... Да. Это хорошо.
-Это прекрасно.
Кто бы мог подумать, что все сложится именно так. Капитан Саммит дабы не рассказывать горожанам, что вербует преступников, придумал легенды. И моя легенда сослужила мне очень хорошую службу. Благодаря ей я снова целовал его дочь, от которой он меня так старательно отгонял. Какая ирония.
Мерзкий смрад растворенный в утреннем тумане бил в ноздри. Солнце которое едва успело встать отказывалось дать хоть каплю света. Туман съедал все вокруг. От вони начало тошнить. Внезапно туман рассеялся. Под моими ногами оказалась куча трупов. Их залитые кровью безжизненные глаза осуждающе смотрели на меня. Было в них что-то знакомое. Только я не мог понять что. Пока я стоял в растерянности за моей спиной послышался шорох шагов. Это был скрюченный старик в капюшоне.
-Малой! - прошептал он, но так как вокруг не было ни звука его голос эхом отдался у меня в голове - Малой, разве кто-то говорил тебе, что все будет легко.
Я посмотрел на свои руки. Они были заляпаны кровью. Чья эта кровь? Без понятия. Я поднял глаза. И прямо перед моим лицом оказалась отвратительная морда старика. Вся рябая. Вся в синяках и кровоподтеках. И черт возьми, там не было глаз. Черт возьми, не было даже глазниц. Проклятье, что за уродство!
-Ты что-то разволновался.
Он приближался все ближе, хотя и так был в упор.
-Аааааааааа! Прочь от меня!
Всего лишь сон. Очень явный кошмар. Я лежал в своей постели в холодели поту и полной безопасности. Мне очень давно не снилось снов. И тут кошмар. И такой явный. Меня это ни сколько не смутило, но немного, сам не знаю почему, расстроило. Послышался легкий топот.
-Эй, что случилось? Ты живой?
Ну да. Я же ночевал не один. Как некрасиво.
-Да я в порядке. Просто сон приснился.
-Просто сон? Ты уверен? Я таких криков никогда не слышала.
-Ну все когда-то делаешь впервые. Прости, что напугал.
-Что ты? Я не из тех кто кричит от кошмаров.
-Всем бы твою храбрость.
-Тут ты прав. Я приготовила... Подожди, подожди. Ну ка посмотри на меня. В глаза смотри. Глаз открой пошире и не моргай.
-Что такое?
-Хм странно. Готова поклясться, что видела какой-то сор у тебя в глазу. Что-то такое большое и черное. Не заметить не возможно. А как подошла поближе, и следа не осталось.
-Наверное, почудилось.
-Пожалуй, что так. Пошли, я сделала нам завтрак. Ты любишь корицу?
-Если и правда сделала ты, то люблю.
-У тебя талант к банальным комплиментам.
-В самом деле? Приятно такое слышать.
Вскоре я понял, почему Эйден выбрала именно это время. Капитан Саммит был вызван на совещание в столицу. После этого совещания его должны были назначить мэром Гримвиля. Так что ничто не могло нам помешать. По крайней мере так казалось. Но тем утром нас все же прервали. У капитана было для меня первое настоящее персональное задание. В городе я мало с кем общался в последнее время. Так что мало кто узнал бы во мне стражника не будь на мне формы. Я как нельзя лучше подходил, чтобы разнюхать кое-какую информацию. Именно за тем меня и вызвали в управление. За время моего пребывания в рядах стражи ко мне успели привыкнуть. Я в свою очередь успел привыкнуть к презрению, которым меня неизменно обдавали.
-Что так долго?
-Прошу прощения. Добрался так скоро, как смог.
-Как же. Но ты правильно не бежал. Дельце то гиблое.
-В самом деле?
-Остри, если хочешь. Томить не буду. Капитан хочет проверить возможность причастности к тому нападению члена аматераев.
-Ама... кого?
Сид только молча ткнул на плакат на стене. На нем был изображен мужчина лет сорока, гладко выбритый, с короткими седыми волосами и примечательно широкими ноздрями, украшавшими нос, который почему то был куда темнее остального лица. Ниже была подпись: "Государственный преступник Сагат Пайро. Живым или мертвым. Вознаграждение земельные угодья близ столицы и 10000 чистой монетой".
-Такой крутой?
-Не знаю. Не видел. Аматераи - это что-то вроде организации ассассинов. Мы не знаем ни сколько их. Ни кто их глава. Ни... Да мы вообще мало что знаем. Есть лишь два изображения аматераев, описания мест, где они проводили операции, список их жертв и все. Мы знаем, что они все прекрасные войны, обладающие удивительными силами. Иии... Да, они все носят серые балахоны. Приступай. Опроси народ, изучи имеющуюся информацию, а когда потерпишь фиаско доложишься. Теперь иди вон!
-С удовольствием!
-Не понял?
-Есть, - словно выплюнул я и поспешил удалиться.
Заниматься бесполезными поисками мне не очень хотелось, но Эйден скорее всего уже ушла. Так что почему бы не прособирать слухи. К моему удивлению, почти все знали об аматераях. Знали все правда одно и то же. Судя по слухам аматераи были некими приспешниками дьявола. Демонами насилующими этот мир в обмен на сверх силу. Если оно даже и так, то не в аду же мне их искать. И я решил покинуть таверны и площади и направился к своим осведомителям.
-Давно не виделись, Лелдон. Где пропадал?
-Привет, Чарли. Нужно было залечь на дно. Больно крупную рыбу грабанул. Слушай, ты что-нибудь слышал об аматераях?
-Господи милостивый!
-Это тут не при чем.
-То есть это ты не их ограбил?
-Да нет конечно. Я их и не видел никогда. А что такие страшные люди?
-Я даже не знаю люди ли это. Помнишь Ли? Он еще в гильдию переметнулся. Так вот он говорит, что видел одного и того же аматерая с разницей в двадцать лет и он не изменился. Ни капли. Даже морщинки не появилось.
-Преувеличивает.
-Может и так. Хотя со слухами это сходится.
-Слухи - худшие из лжецов.
-Ну наверное.
-А что-нибудь более предметное знаешь?
-А тебе зачем?
-Для дела.
-Брось это. Они не твой класс.
-Ничего. У меня богатый опыт побегов от гильдии.
-От гильдии знаешь чего ждать. Об аматераях ты не знаешь ничего.
-Вот я и пытаюсь узнать. Разумно, не находишь?
-Да я не об том тебе толкую!
-С каких пор тебе есть дело до бродяг, Чарли?
-Делай как знаешь. Только меня за собой в могилу не утяни.
-Я умею держать язык за зубами и уже не раз тебе это доказал. Так тебе, что-то известно кроме слухов и страшилок.
-Больше чем ты думаешь. Ли рассказывал мне, что один из его, скажем, "друзей" - скупщик краденного в Бензе, был атакован аматераями на прошлой неделе.
-Так Ли воровал у гильдии?
-Странно, что тебя волнует именно это. Можно сказать и так. Но суть не в том. Его не пугать хотели. Вряд ли бы аматераи опустились до мелкого шантажа.
-Давай не будем гадать. Ладно?
-В общем он пока жив. И это чудо. Подробностей мне Ли не рассказывал. Может, он и сам ничего не знает.
-Где сейчас Ли?
-В городе... Я думаю...
-Ясно. Значит придется прошвырнуться по местным борделям.
пятница, 21 декабря 2012
Была хохма, что конец света или ядерную зиму переживут только тараканы и пончики. Ах да, еще Стиви Никс. Так вот, как ни странно, человек сильно недооценил обитателей родной планеты (включая самого себя) и их возможность приспособиться к изменившимся условиям среды. А вообще на Руси зимой покидали избы, чтобы их заморозить и избавиться от тараканов. Откуда вообще взялась эта хохма? Постойте, я отвлекся. Собственно лирики в апокалипсисе оказалось мало. Почему? Попробую объяснить. Как вы относитесь к жополизам? Типичный пример приспособления. Это уродливо везде и всегда. Просто везде и всегда по разному. У животных изменения будут внешними. Двухголовых рыб и трехглазых кошек я не видел, но суслики покрытые мерзкой слизью, белки в шипах, растения такой причудливой формы и цвета, словно сошли со страниц автора декораций в аду. У людей изменения происходят в обществе. Возникают нелепые религии и культы, абсурдные идеи и законы исполненные презрения к здравому смыслу. На первый взгляд такие мутации отвратительны и упадочны. В конце концов приходит мысль о том, что горизонт достижим, просто до него долго идти. Второй же взгляд покажет тому, кто осмелиться взглянуть дважды, что красота не пропала. Просто изменилось понятие красоты. Апокалипсис стал не концом света, а лишь сменой декораций в представлении (найти какого-нить безумного режиссера). Сохранились основные инстинкты. Сохранились закономерности жизни. Сильный все так же пожирает слабого. Слабые все так же сбиваются в кучи, стремясь количеством задавить сильного. Итак я хочу поведать вам историю одного города, существующего в этом больном безумном мире, порядки которого претерпели изменения в силу эволюции, фортуны, бога... Ну или во что вы там верите?
Город назывался Город. Оригинально, не находите. Зато не могло возникнуть путаницы, где вы. Город окружала пустошь. Развалины и пустыни, разрозненные поселения, населенные нищими оборванцами, мутантами и прочими отбросами. Пропуск в город равнялся билету в жизнь. И мать земля любит своих детей, во всяком случае тех, что родились в черте города. Что до остальных, то не всех детей любят одинаково. И вот тут мы вернемся к нелепым культам. В данной местности процветало поклонение некому Шмарху. И знаете, что я вам скажу, это - натуральное безумие. При том такое безумие, которое не сложно найти смешным. Шмарх - жирная и похотливая свинья, требующая жертв и поклонения, не сделавшая вообще ничего хорошего и главное, не собирающаяся подобного совершать в обозримом ее поросячим взором будущем. Почему же такой мерзости поклонялись. Да потому, что жизнь вообще не справедлива, и наверх всегда всплывает известная субстанция. Стало быть чем выше, тем хуже. Логично, и ничего не скажешь. Так что чем омерзительней задница, которую ты лижешь, тем выше ты находишься сам, и (что меня приводит в наибольший восторг) тем омерзительней твой собственный зад. Нарисовать вам картину всего общества. Я могу. Правда. Только не смотрите, если вы недавно позавтракали. В такой бесстыдной религии оказалось зерно не менее рациональное, чем обоснование теории большого взрыва. Ловите мысль. Абсурд становится до боли смешным, если в нем удается найти логику, правду, своеобразный абсолютно реально существующий базис.
Если человек рождался вне города, то лучшее на что он мог рассчитывать - это стать жертвой Шмарху и надеяться в следующей своей жизни родиться по другую сторону городских стен. Лишь в сказках негорожанам удавалось попасть в город. Все эти счастливчики были героями, людьми с которыми никому не сравниться, и само собой у них были имена. И эти имена гремели в веках. Об именах хочу поговорить отдельно. Их не было. Лишь избранные благодетели, исключительные люди получали имена. Это были Личности, которые правили городом, управляли умами, создавали моду, двигали мысль и, по слухам, даже могли влиять на природу взывая к Шмарху. Каждое имя - уникально и персонально, и второго такого уже не будет никогда. Но многие верили в сказки. Люди не могут без веры во что-то хорошее. Им нужна надежда.
-Так жить больше нельзя! - голос принадлежал молодой девушке. Ветер трепал ее темные волосы и обрывки ее лохмотьев. Карие глаза сузились до едва заметных щелок. Лицо исказил звериный оскал. По щекам лились слезы. - Они не посмеют так поступить с тобой! Они не... - больше говорить девушка не могла. Судорожные рыдания вырвались наружу.
-С этого обрыва открывается прекрасный вид на свалку. Виден каждый дом.
-Если тебя принесут в жертву, я спрыгну отсюда...
Молодой человек, который стоял у самого края обрыва резко развернулся и в два резких шага оказался перед девушкой. Он схватил ее запястья. Его голос звучал, словно гром.
-Думать об этом забудь, слышишь! Ну, ну... Не плачь. Я... я что-нибудь придумаю. Я найду выход из всего этого дерьма. Я смогу все исправить, просто наберись терпения.
-О чем ты?
-Помнишь, как, когда мы голодали, я ушел в пустыню, а вернулся с едой?
-Да, но...
-А помнишь, как я избавился от улья пчел на чердаке?
-Помню, но ты не понимаешь. Это... -Это ты не понимаешь! Решение совета поселения - очередная неприятность. Чуть сложнее, чуть проще... Мне все эти подсчеты решительно безразличны. Ахаха. Справился тогда, справлюсь и сейчас. - Последние слова были произнесены тише, что в некоторой степени выдавало один неприятный факт. Эти слова должны были успокоить скорее его самого. Однако сквозь плач юная особа не уловила этой нотки. Возможно, к счастью. Прошло время. Разговор вернулся в спокойное русло.
Молодой человек, о котором сейчас шла речь был внуком нынешнего старейшины поселения. И это вроде как и не плохо. Хорошее отношение всех окружающих и масса знакомых, привлекаемых твоим положением. Но не одно лишь положение привлекало к нему людей. Куда как большим раздражителем была его харизма. Его сложно было назвать красивым. Красноречием он не обладал. Не претендовал на мудрость. Тем не менее само его поведение, его манера держать себя особняком, его невозмутимость, а, главное, будто бы мистическая способность выпутаться из абсолютно любой ситуации - все это являлось необычайно сильным магнитом для людей. В то же время были у нашего героя и недоброжелатели, не говоря уже о завистниках. Слишком надменно и едко он относился к религии, слишком громко говорил и слишком многие его слушали. Все же больше всего людей раздражало то, что ему с поразительной легкостью удавалось делать то, на что у прочих не хватало терпения, смелости, самодостаточности. Он мог позволить себе то, что не могли другие. И другим это не нравилось. Тупую же злобу на самих себя они отрицали и злились на него. Слабаку и того хватит. И думается, предсказание жрецов и последующее решение совета деревни о принесении его в жертву Шмарху были не только и не столько основаны на божественном откровении и указании звезд. Как уже говорилось, такая кончина считалась величайшей честью не сравнимой даже со смертью воина, до последней капли крови защищавшего родной дом. Наш герой не верил в Шмарху. Он верил в справедливость. Во всяком случае старался. И, разумеется, находясь в самом цвете своей юности, он не собирался умирать, тем более во имя убогого божка. Юноша среднего роста с каштановыми волосами и мужественной фигурой. Имени нашего героя, как вы понимаете, я бы при всем желании сказать бы не смог.
-Большого выбора у меня нет. Придется скрываться.
-Ты уходишь?
-Верно. Другого выхода просто не вижу.
-И мы расстаемся?
-Прости, я не могу подвергать тебя опасности. Я пойду один.
-Но ведь это безумие! Вокруг нас голая пустыня. Ты погибнешь. Твой выход - верная смерть!
-Правда, смерть не такая верная, как сожжение на ритуальном костре.
-Да тебя из селения и не выпустят.
-Не смогут. Сил не хватит. Впрочем, шум поднимать не хочу. Мне нужна помощь. Собери всю еду, что сможешь. Я пока раздобуду себе воды. Хотя бы дня на три. И... Помни, я тебя люблю. Если я смогу выжить я вернусь за тобой.
-О чем ты? Ты в своем уме? Куда ты пойдешь?
-В край получше этого.
-И где такой есть?
-Где-то должен быть. Хуже чем тут, точно нигде не будет.
-Сколько ты еще побудешь со мной.
-Пол дня. Не больше.
Девушка бросилась в его объятия. Они разговаривали. Он непринужденно шутил, сулил ей молочные реки и кисельные берега, вел себя так, словно ничего плохого не происходит. И как ему это удается? Оставаться не только таким невозмутимым и решительным в критический момент, но и вселять свою уверенность другим. Ей полегчало. После придания любовным утехам они счастливые и уверенные в том, что все хорошее еще впереди, отправились собирать его в поход. Время пролетело даже как-то неестественно быстро. И вот перед нами картина. Герой. Он один уходит в сухую черную пустыню. Его волосы ниспадают на глаза. На голове рваный капюшон. Глаза смотрят в даль, не имея ни цели, ни надежды, ни чего либо на что можно было бы посмотреть. Кругом темнота.
Она сидит в холодной комнатке своей хижины и смотрит в черное как смоль небо, кляня Луну и звезды за то, что отказались осветить его путь, но не в пример ему исполненная надежды на лучшее будущее.
Шански был ивром. Иврами называли потомков древней земной нации, погибшей после катаклизма. В большинстве своем ивры совершенно ничем не отличались от обычных людей. Такие же как и все. Однако по слабо объяснимым причинам у последних был дар к наживанию богатств. Сказано конечно громко, но все работы связанные с валютой давались последним легко. В следствие чего ивры становились наиудобнейшим козлом отпущения на свете. В чем их только не обвиняли? Я даже однажды слыхал рассказ бедствующей от своей лени домохозяйки о том, как подлый ивр пробрался в ее хибару, чтобы забить водосток грязным бельем из ее же корзины. Еще поговаривали, что они что-то вроде чертей - посланцев Шмарху, которым он обмазывал при рождении причендалы жиром со своих сальных рук. Сам Шански частенько любил пошутить на эту тему. Работал он торговцем. И он брался за работу, на которую кроме ивра никто и никогда бы не согласился. Шански осуществлял торговлю через пустыню. Подобное предприятие одному человеку не под силу. И вот я уже подхожу к ответу на ваш немой вопрос. Такую торговлю осуществляла некая организация - ТОИ (торговая организация ивров). ТОИ представляла собой тайную, но серьезную силу. И знаком ее агентов было нелегальное имя. Почему так не мог сделать каждый? Вероятно, потому что ни один человек не мог даже придумать себе имя, подобная возможность просто не укладывалась в его голове.
Город назывался Город. Оригинально, не находите. Зато не могло возникнуть путаницы, где вы. Город окружала пустошь. Развалины и пустыни, разрозненные поселения, населенные нищими оборванцами, мутантами и прочими отбросами. Пропуск в город равнялся билету в жизнь. И мать земля любит своих детей, во всяком случае тех, что родились в черте города. Что до остальных, то не всех детей любят одинаково. И вот тут мы вернемся к нелепым культам. В данной местности процветало поклонение некому Шмарху. И знаете, что я вам скажу, это - натуральное безумие. При том такое безумие, которое не сложно найти смешным. Шмарх - жирная и похотливая свинья, требующая жертв и поклонения, не сделавшая вообще ничего хорошего и главное, не собирающаяся подобного совершать в обозримом ее поросячим взором будущем. Почему же такой мерзости поклонялись. Да потому, что жизнь вообще не справедлива, и наверх всегда всплывает известная субстанция. Стало быть чем выше, тем хуже. Логично, и ничего не скажешь. Так что чем омерзительней задница, которую ты лижешь, тем выше ты находишься сам, и (что меня приводит в наибольший восторг) тем омерзительней твой собственный зад. Нарисовать вам картину всего общества. Я могу. Правда. Только не смотрите, если вы недавно позавтракали. В такой бесстыдной религии оказалось зерно не менее рациональное, чем обоснование теории большого взрыва. Ловите мысль. Абсурд становится до боли смешным, если в нем удается найти логику, правду, своеобразный абсолютно реально существующий базис.
Если человек рождался вне города, то лучшее на что он мог рассчитывать - это стать жертвой Шмарху и надеяться в следующей своей жизни родиться по другую сторону городских стен. Лишь в сказках негорожанам удавалось попасть в город. Все эти счастливчики были героями, людьми с которыми никому не сравниться, и само собой у них были имена. И эти имена гремели в веках. Об именах хочу поговорить отдельно. Их не было. Лишь избранные благодетели, исключительные люди получали имена. Это были Личности, которые правили городом, управляли умами, создавали моду, двигали мысль и, по слухам, даже могли влиять на природу взывая к Шмарху. Каждое имя - уникально и персонально, и второго такого уже не будет никогда. Но многие верили в сказки. Люди не могут без веры во что-то хорошее. Им нужна надежда.
-Так жить больше нельзя! - голос принадлежал молодой девушке. Ветер трепал ее темные волосы и обрывки ее лохмотьев. Карие глаза сузились до едва заметных щелок. Лицо исказил звериный оскал. По щекам лились слезы. - Они не посмеют так поступить с тобой! Они не... - больше говорить девушка не могла. Судорожные рыдания вырвались наружу.
-С этого обрыва открывается прекрасный вид на свалку. Виден каждый дом.
-Если тебя принесут в жертву, я спрыгну отсюда...
Молодой человек, который стоял у самого края обрыва резко развернулся и в два резких шага оказался перед девушкой. Он схватил ее запястья. Его голос звучал, словно гром.
-Думать об этом забудь, слышишь! Ну, ну... Не плачь. Я... я что-нибудь придумаю. Я найду выход из всего этого дерьма. Я смогу все исправить, просто наберись терпения.
-О чем ты?
-Помнишь, как, когда мы голодали, я ушел в пустыню, а вернулся с едой?
-Да, но...
-А помнишь, как я избавился от улья пчел на чердаке?
-Помню, но ты не понимаешь. Это... -Это ты не понимаешь! Решение совета поселения - очередная неприятность. Чуть сложнее, чуть проще... Мне все эти подсчеты решительно безразличны. Ахаха. Справился тогда, справлюсь и сейчас. - Последние слова были произнесены тише, что в некоторой степени выдавало один неприятный факт. Эти слова должны были успокоить скорее его самого. Однако сквозь плач юная особа не уловила этой нотки. Возможно, к счастью. Прошло время. Разговор вернулся в спокойное русло.
Молодой человек, о котором сейчас шла речь был внуком нынешнего старейшины поселения. И это вроде как и не плохо. Хорошее отношение всех окружающих и масса знакомых, привлекаемых твоим положением. Но не одно лишь положение привлекало к нему людей. Куда как большим раздражителем была его харизма. Его сложно было назвать красивым. Красноречием он не обладал. Не претендовал на мудрость. Тем не менее само его поведение, его манера держать себя особняком, его невозмутимость, а, главное, будто бы мистическая способность выпутаться из абсолютно любой ситуации - все это являлось необычайно сильным магнитом для людей. В то же время были у нашего героя и недоброжелатели, не говоря уже о завистниках. Слишком надменно и едко он относился к религии, слишком громко говорил и слишком многие его слушали. Все же больше всего людей раздражало то, что ему с поразительной легкостью удавалось делать то, на что у прочих не хватало терпения, смелости, самодостаточности. Он мог позволить себе то, что не могли другие. И другим это не нравилось. Тупую же злобу на самих себя они отрицали и злились на него. Слабаку и того хватит. И думается, предсказание жрецов и последующее решение совета деревни о принесении его в жертву Шмарху были не только и не столько основаны на божественном откровении и указании звезд. Как уже говорилось, такая кончина считалась величайшей честью не сравнимой даже со смертью воина, до последней капли крови защищавшего родной дом. Наш герой не верил в Шмарху. Он верил в справедливость. Во всяком случае старался. И, разумеется, находясь в самом цвете своей юности, он не собирался умирать, тем более во имя убогого божка. Юноша среднего роста с каштановыми волосами и мужественной фигурой. Имени нашего героя, как вы понимаете, я бы при всем желании сказать бы не смог.
-Большого выбора у меня нет. Придется скрываться.
-Ты уходишь?
-Верно. Другого выхода просто не вижу.
-И мы расстаемся?
-Прости, я не могу подвергать тебя опасности. Я пойду один.
-Но ведь это безумие! Вокруг нас голая пустыня. Ты погибнешь. Твой выход - верная смерть!
-Правда, смерть не такая верная, как сожжение на ритуальном костре.
-Да тебя из селения и не выпустят.
-Не смогут. Сил не хватит. Впрочем, шум поднимать не хочу. Мне нужна помощь. Собери всю еду, что сможешь. Я пока раздобуду себе воды. Хотя бы дня на три. И... Помни, я тебя люблю. Если я смогу выжить я вернусь за тобой.
-О чем ты? Ты в своем уме? Куда ты пойдешь?
-В край получше этого.
-И где такой есть?
-Где-то должен быть. Хуже чем тут, точно нигде не будет.
-Сколько ты еще побудешь со мной.
-Пол дня. Не больше.
Девушка бросилась в его объятия. Они разговаривали. Он непринужденно шутил, сулил ей молочные реки и кисельные берега, вел себя так, словно ничего плохого не происходит. И как ему это удается? Оставаться не только таким невозмутимым и решительным в критический момент, но и вселять свою уверенность другим. Ей полегчало. После придания любовным утехам они счастливые и уверенные в том, что все хорошее еще впереди, отправились собирать его в поход. Время пролетело даже как-то неестественно быстро. И вот перед нами картина. Герой. Он один уходит в сухую черную пустыню. Его волосы ниспадают на глаза. На голове рваный капюшон. Глаза смотрят в даль, не имея ни цели, ни надежды, ни чего либо на что можно было бы посмотреть. Кругом темнота.
Она сидит в холодной комнатке своей хижины и смотрит в черное как смоль небо, кляня Луну и звезды за то, что отказались осветить его путь, но не в пример ему исполненная надежды на лучшее будущее.
Шански был ивром. Иврами называли потомков древней земной нации, погибшей после катаклизма. В большинстве своем ивры совершенно ничем не отличались от обычных людей. Такие же как и все. Однако по слабо объяснимым причинам у последних был дар к наживанию богатств. Сказано конечно громко, но все работы связанные с валютой давались последним легко. В следствие чего ивры становились наиудобнейшим козлом отпущения на свете. В чем их только не обвиняли? Я даже однажды слыхал рассказ бедствующей от своей лени домохозяйки о том, как подлый ивр пробрался в ее хибару, чтобы забить водосток грязным бельем из ее же корзины. Еще поговаривали, что они что-то вроде чертей - посланцев Шмарху, которым он обмазывал при рождении причендалы жиром со своих сальных рук. Сам Шански частенько любил пошутить на эту тему. Работал он торговцем. И он брался за работу, на которую кроме ивра никто и никогда бы не согласился. Шански осуществлял торговлю через пустыню. Подобное предприятие одному человеку не под силу. И вот я уже подхожу к ответу на ваш немой вопрос. Такую торговлю осуществляла некая организация - ТОИ (торговая организация ивров). ТОИ представляла собой тайную, но серьезную силу. И знаком ее агентов было нелегальное имя. Почему так не мог сделать каждый? Вероятно, потому что ни один человек не мог даже придумать себе имя, подобная возможность просто не укладывалась в его голове.
среда, 11 июля 2012
Грубый вкус
Итак, это будет чем-то вроде рубрики. Рубрики посвящённой фильмам. Ну... может и чему-то ещё. Посмотрим как приживётся. Название разумеется не просто так. Раскрывать не стану. Всё раскроется само собой.
Чтож, перейдём к первому фильму, который по идее должен будет задать настроение всей рубрике.
Прошу любить и жаловать)
Попробую объснить почему. Есть ряд великолепных фильмов, про которые сказать-то и нечего. Такие фильмы, безусловно, достойны внимания. Но порой кажется, что это им лучше обсуждать людей, а не наоборот, такие они крутые и заумные. Однако человек и я в частности имеет внутреннюю склонность к простоте. Мы пишем чёрным на белом, так винднее. И одна чёрная точка на белом листе скорее бросится вам в глаза, чем иголка в стоге сена. Не призываю к глупости. Но прежде чем искать иголки стоит посотреть не потерялась ли точка на листе. Да и после, забывать о старом добром грубом но чем-то уютном в своей простоте и человечности грубом вкусе всё же не стоит.
Один. Один розовый плюшевый слон... на фоне убогой, серой, спущенной в помойку жизни. Жизни полной унижений и глупости. Жизни лишенной смысла... Могу сказать ещё. Но в этой картинке спряно всё. Больше ничего и не нужно. Просто смотрите Плохого Санту, если надменность позволяет. Вкус грубый. Но и у ничтожества бывают свои мечты.
Итак, это будет чем-то вроде рубрики. Рубрики посвящённой фильмам. Ну... может и чему-то ещё. Посмотрим как приживётся. Название разумеется не просто так. Раскрывать не стану. Всё раскроется само собой.
Чтож, перейдём к первому фильму, который по идее должен будет задать настроение всей рубрике.
Прошу любить и жаловать)
Попробую объснить почему. Есть ряд великолепных фильмов, про которые сказать-то и нечего. Такие фильмы, безусловно, достойны внимания. Но порой кажется, что это им лучше обсуждать людей, а не наоборот, такие они крутые и заумные. Однако человек и я в частности имеет внутреннюю склонность к простоте. Мы пишем чёрным на белом, так винднее. И одна чёрная точка на белом листе скорее бросится вам в глаза, чем иголка в стоге сена. Не призываю к глупости. Но прежде чем искать иголки стоит посотреть не потерялась ли точка на листе. Да и после, забывать о старом добром грубом но чем-то уютном в своей простоте и человечности грубом вкусе всё же не стоит.
Один. Один розовый плюшевый слон... на фоне убогой, серой, спущенной в помойку жизни. Жизни полной унижений и глупости. Жизни лишенной смысла... Могу сказать ещё. Но в этой картинке спряно всё. Больше ничего и не нужно. Просто смотрите Плохого Санту, если надменность позволяет. Вкус грубый. Но и у ничтожества бывают свои мечты.
пятница, 15 июня 2012
16:43
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
воскресенье, 22 апреля 2012
Терпеть не могу моменты, когда руки и голова отказываются рисовать, а времени слишком мало, чтобы с этим бороться. Всю эту неделю не получалось сделать практически ничего. Всё за что брался либо не получалось совсем, либо так, что продолжать не имело смысла. И слава богу рано или поздно я должен был возобладать над собой. не скажу что мне это удалось и рисунок вышел хорошо. Однако я рад, что я его сделал, пусть изначально я хотел нарисовать и другое...
четверг, 12 апреля 2012
простите за качество фотографии. Этот рисунок смотрится хуже предыдущего, но он много сложнее, и я бы не смог его сделать не используя всего того, чему научился пока рисовал Гина. в нём очень много деталей. За тени опять же прошу прощения. Сейчас загруз с уроками в универе. так что сил на себя остаётся мало, вот я и не выдержал. Хотя всё это лишь отговорки, просто у кого-то руки из одного места растут.
вторник, 03 апреля 2012
в три присеста. когда берёшься за такое, то понимаешь насколько ты ещё далёк от идеала и как многому ещё нужно учиться. Рисунок дался мне ну очень сложно, но тем приятнее было его рисовать XD
четверг, 15 марта 2012
Ага, тот самый. Ты боишься темноты? Я вот в детстве боялся. Когда сидишь на даче и пытаешься заснуть, то слышишь отдалённый лай собак. Они тоже боятся. Чёрный цвет поглощает вес свет. А когда света нет, то всё становится чёрным - темнота. Неизвестность. И когда я был ребёнком, мой мир ограничивался домом ну и близ лежащими участками. Каждый лучик солнца освещал что-то новое и прекрасное для моих глаз. Течнота же лишь скрывала. И моё нехитрое тогда (да и сейчас не многим хитрее) воображение рисовало картины ужасов и прочей белеберды. Время идёт. Мир шириться до рамок стран, телевизор вещает отвратительные вещи, что происходят тут и там. Картины уродств и зверств так и стоят перед глазами. Сны перестали сниться. Нормальные так точно. Да, впрочем, и мои ночные кошмары при ближайшем рассмотрении оказывались приятнее реальности. Свет стал лишь проэктором ужасов мира. Тьма стала их скрывать. Ночь стала милее дня. Здесь фантазия рисует во тьме, то чего не может быть в жизни, а все гадости, оказываются за ширмой однообразной неизвестности. Мы и глаза закрываем когда страшно. Напрасно люди так клеймят тьму. Неизвестность, скрывает грязь и окутывает пеленой собственного мира. Опонись человек! такие глаза смотрят именно на свет! 
О да, я выбираю только чёрное. Кажется дождь пошёл. Я помню в июле наблюдал в сумерках за его бешенными каплями...
О да, я выбираю только чёрное. Кажется дождь пошёл. Я помню в июле наблюдал в сумерках за его бешенными каплями...
вторник, 13 марта 2012
Снова безвкусные рифмовки. Следущая запись будет куда как менее показушной, а пока хотя бы так.
Читать с паузами после каждой строчки...
Да знаю. что много где проблемы с ритмикой и рифмой, но ямбы и хореи это к поэтам, которые пишут стихи. А для уровняя рекламы сникерса это, по моему нескромному убеждению, вышло не столь мерзко))) В конце концов никого не заставляю))))
Надежда где-то позади...
Еле слышный шорох за спиной...
Сердце словно замерло в груди...
И вновь нарушен мой покой...
Движения во сне...
Я наконец-то обернулся...
Лишь пустота открылась мне...
Я сплю, а может я проснулся...
Так хочется поверить...
Что шорох был лишь сказочной игрой...
Закрыть на все замки стальные двери...
Чтоб люди не смеялись над тобой...
Такой как есть...
И рад бы быть другим...
Не тратиться на ложь и лесть...
И не бояться быть смешным...
Земля имеет форму шара...
Жизнь кругом замкнутым идёт...
Надежда сзади, где-то рядом...
Не верьте, путь лежит вперёд...
Читать с паузами после каждой строчки...
Да знаю. что много где проблемы с ритмикой и рифмой, но ямбы и хореи это к поэтам, которые пишут стихи. А для уровняя рекламы сникерса это, по моему нескромному убеждению, вышло не столь мерзко))) В конце концов никого не заставляю))))
Надежда где-то позади...
Еле слышный шорох за спиной...
Сердце словно замерло в груди...
И вновь нарушен мой покой...
Движения во сне...
Я наконец-то обернулся...
Лишь пустота открылась мне...
Я сплю, а может я проснулся...
Так хочется поверить...
Что шорох был лишь сказочной игрой...
Закрыть на все замки стальные двери...
Чтоб люди не смеялись над тобой...
Такой как есть...
И рад бы быть другим...
Не тратиться на ложь и лесть...
И не бояться быть смешным...
Земля имеет форму шара...
Жизнь кругом замкнутым идёт...
Надежда сзади, где-то рядом...
Не верьте, путь лежит вперёд...
пятница, 02 марта 2012
Дождь так похож на злобную печаль
Но как на зло, хоть края нет печали
Пустая чистота украшивает даль
И нет ни капли смысла за словами
Вокруг цветные фейверки популизма
И разномастная мирская суета
И жизнь полна слепого оптимизма
Но для меня такая жизнь - не та
В ней мало красок, хоть и много цвета
В ней каждое движение - возня!
Пустое раздраженье для поэта,
Которым, к сожаленью, не являюсь я.
Ну и пускай!
Свет не сошёлся клином на одном лишь мире.
Я нарисую свой прекрасный, дивный край.
Где вместо двух дорог прочерчено четыре.
Где время не торопит жизни ход
Где муторно и долго, но красиво
Мечта взрастёт под самый небосвод
И будет улыбаться мне игриво.
Мы будем с ней вести беседы иногда
Мы, может, будем сориться и драться,
Но после клясться в том что это ерунда
И бессловестно извиняться.
Здесь будут моросить потяжные дожди
Во времена моей печали
И воссияет солнце впереди
Как мы с мечтой о том мечтали.
Я вижу всё это звучит
Как прожание пред миром человека,
Который спрятаться спешит
От черезмерных притязаний века.
Но для меня картина такова,
Какой я сам её рисую
И пусть жужжит неугомонная молва.
Путь пререканий неминуем.
Мир нужен только чтоб достать
Воды стакан, кусочек хлеба.
Потом закрыться и бежать
К мечте добравшейся до неба...
Но как на зло, хоть края нет печали
Пустая чистота украшивает даль
И нет ни капли смысла за словами
Вокруг цветные фейверки популизма
И разномастная мирская суета
И жизнь полна слепого оптимизма
Но для меня такая жизнь - не та
В ней мало красок, хоть и много цвета
В ней каждое движение - возня!
Пустое раздраженье для поэта,
Которым, к сожаленью, не являюсь я.
Ну и пускай!
Свет не сошёлся клином на одном лишь мире.
Я нарисую свой прекрасный, дивный край.
Где вместо двух дорог прочерчено четыре.
Где время не торопит жизни ход
Где муторно и долго, но красиво
Мечта взрастёт под самый небосвод
И будет улыбаться мне игриво.
Мы будем с ней вести беседы иногда
Мы, может, будем сориться и драться,
Но после клясться в том что это ерунда
И бессловестно извиняться.
Здесь будут моросить потяжные дожди
Во времена моей печали
И воссияет солнце впереди
Как мы с мечтой о том мечтали.
Я вижу всё это звучит
Как прожание пред миром человека,
Который спрятаться спешит
От черезмерных притязаний века.
Но для меня картина такова,
Какой я сам её рисую
И пусть жужжит неугомонная молва.
Путь пререканий неминуем.
Мир нужен только чтоб достать
Воды стакан, кусочек хлеба.
Потом закрыться и бежать
К мечте добравшейся до неба...
Начиная свой путь каждый намечает перед собой цель. А я нет. Просто иду. Я ищу суть, но мир придаёт значение только форме. При том даже мой . И что за бред меня в этом мире тоже нет. Тогда где я? Мир сошёл с ума. Хотя проще будет доказать, что с ума сошёл я. Но мне некому и нечего доказывать, так что всё остаётся как есть. Зато нашёл ответ на свой вопрос. Я там, где есть место лишь мне одному. forever alone то как часто мои друзья используют эту фразу для банального смеха вызывает только горькую усмешку. А вообще , наверное, странно слышать тирады об одиночеств от человека у которого вроде как есть хорошие друзья (именно друзья, а не товарищи и прочий сурогат), не так давно была девушка, да и в крайнем случае университет тоже не даёт задуматься о том что ты можешь быть одинок. Но мои мысли живут сами по себе. И в том может быть моя проблема. Я ненавижу мелочность этого мира, его привязанность к пустоте, к давно лишённым своего смысла словам и действиям, к бесцеремонности и показной доброжелательности. Вместе с тем и мир не хочет принимать мою любовь к излишней задумчивости, да и времени никогда не хватает на церемонии, а без них всё получается сумбурно и бессмыслено. Но я нашёл одно место в котором можно найти место (извиняйте за повторение) своим мечтам. Это моя голова. Многие мои знакомые не понимают фантастов (писателей), так как считают, что всё написанное ими бред обкуренного человека. Что могу сказать - ограниченные люди. Их маленькое сознание живёт рамках куда более узких, чем установлены нам этим миром. Ведь фантаст лишь берёт имеющуюся у него в этом мире материю и несколько её видоизменяет, но всегда можно найти массу параллелей с нашим миром. Я же не хочу останавливаться на этом. почему я могу мыслить только издавна созданными людьми категориями? Этот мир живёт по своим законам, и внутри этого мира я вынужден им подчиняться, внутри своего - нет. Вы скажете, это - иллюзия. Я скажу, это - свобода. Да свобода придуманная. Но что такое твоя реальность? Это то, во что ты веришь. то о чём ты не знаешь для тебя не существует. Так что же мешает пв собственные мысли. страх показаться не таким как все или же твёрдое убеждение, что это - бессмысленный и ненужный бред. В любом случае опыт на данный момент показывает, что если в этом мире и есть что-то реальное близкое к мечте, то не стоит торопиться обольщаться, скарее всего это лишь розыгравшееся воображения притянуло мир за уши к мечте. Со мной получилось именно так. Заключительный вывод окажется очень подходящим к моему нику. Хотя для меня он скорее играет роль имени. Я могу искать в мире лишь форму, но не суть (кстати, я так часто говорю, когда хочу сказать "не важно". Забавно вышло. про фразу не суть) И как следствие складывается ощущение, что поладить я могу только с самим собой. Одинок по своей природе. Скажете по глупости? Ну чтож... мне даже нечем оспорить...
понедельник, 27 февраля 2012
Что за глупость? Зачем жить? Обломов говорил, что все думают как, а зачем никто не думает. Впрочем, Обломов плохо кончил. Семья, дети, полное отсутсвие счастья и что куда более важно силы. На мой взгляд путь не достойный мужчины. Хотя вызывает отвращение и суета Штольца. Да при том куда большее чем лень Обломова. Так в чём же смысл? Удивлю! Ни в чём! Ага вот так просто.
Забыв о религии и прочей ерунде, человек остаётся один на один с бесформенной хернёй, по ошибке называемой жизнью. И вот каждая маленькая блоха по мере сил и способностей пытается раздуть её значимость, придать ей высокий смысл и выкрасить в какой-нибудь цвет! Глупцы! Кто-то что-то потерял. Кто-то что-то создаёт. А кто-то разрушает. кто-то следит за порядком. А кто-то винтик огромного механизма. Вся ваша краска облупится. А все ваши цели забудутся под слоев вековой пыли. Человек по своей натуре безумно одинок. Я бы повыл на луну, но её нет под боком. И как следствие желание человека привязываться ко всему под ряд. Любовь? Знал я такую. Так вот я съел её печень за обедом и запил отличным кьянти. Что за бред. Напомню одну мою любимую притчу. Бог предупредил старика, что будет засуха и опустеют все колодцы и реки. Он наказал старику собрать воду и спасти свой народ. И предупредил Бог старика, что потом вода вернётся. Но лишь безумие она с собой принесёт. И потому её нельзя пить, а нужно пить ту, что запасли. обратился старик к своему народу за помощью, но его только осмеяли, не поверив в возможность засухи. Старик собрал воду сам. Так много, как смог. Пришла засуха. Опустели колодцы, высохли реки. И обратился народ к старику. И старик поделился с людьми своими запасами. Засуха продолжалась, казалось, вечность. и вот наконец пошёл живительный дождь, который нополнил водой реки и колодцы. Тогда взмолился старик, чтобы люди не пили эту воду. Но вновь был лишь осмеян. Жаднолюди пили воду. И стали безумными. А старик едиснтвенный продолжал пить воду из запасов и безумие не тронуло его рассудок. Но народ не принимал его и считал безумным. Старик не вытерпел этого и в отчаянии выпил отвравленной воды и обезумел, а люди решили, что он исцелилися.
Так что? Не появилось желания исцелиться? А зря. Всё ещё не знаете зачем жить? Да не зачем. Жизнь лишь череда случайностей связанный в кучу дерьма, а единственный смысл сего действа в том, чтобы найти себе заняться пока не умер. Как-то грустно и безысходно. На мой взгляд, жизнь в сама по себе очень невесёлая. И только сами люди жадно хлещут воду смеха, счастья жизнерадостности. И ваш покорный слуга тоже грешит регулярным желанием "исцелиться" Что же, если страшно жить просто так то сформулирую иначе. Смысл жизни есть как раз в его отсутствии, которое заставляет людей день за днём искать то, не знаю что и в процессе поиска придумывать, создавать, любить, огорчаться, радоваться, пытаться всё это записать и засвидетельствовать. И о радость обязательно найдётся несколько человек котоые станут свидетелями важих поисков. Именно по этому смысл жизни нельзя просто понять и зафиксировать. Если у жизни был бы смысл, она бы заканчивалась не смертью, по крайней мере не всегда, а получением этого смысла. Но мир сложнее и разнообразнее воображения человека.
Эта первая запись и она писалась в спешке. Так что прошу прощения за граммотность.
Забыв о религии и прочей ерунде, человек остаётся один на один с бесформенной хернёй, по ошибке называемой жизнью. И вот каждая маленькая блоха по мере сил и способностей пытается раздуть её значимость, придать ей высокий смысл и выкрасить в какой-нибудь цвет! Глупцы! Кто-то что-то потерял. Кто-то что-то создаёт. А кто-то разрушает. кто-то следит за порядком. А кто-то винтик огромного механизма. Вся ваша краска облупится. А все ваши цели забудутся под слоев вековой пыли. Человек по своей натуре безумно одинок. Я бы повыл на луну, но её нет под боком. И как следствие желание человека привязываться ко всему под ряд. Любовь? Знал я такую. Так вот я съел её печень за обедом и запил отличным кьянти. Что за бред. Напомню одну мою любимую притчу. Бог предупредил старика, что будет засуха и опустеют все колодцы и реки. Он наказал старику собрать воду и спасти свой народ. И предупредил Бог старика, что потом вода вернётся. Но лишь безумие она с собой принесёт. И потому её нельзя пить, а нужно пить ту, что запасли. обратился старик к своему народу за помощью, но его только осмеяли, не поверив в возможность засухи. Старик собрал воду сам. Так много, как смог. Пришла засуха. Опустели колодцы, высохли реки. И обратился народ к старику. И старик поделился с людьми своими запасами. Засуха продолжалась, казалось, вечность. и вот наконец пошёл живительный дождь, который нополнил водой реки и колодцы. Тогда взмолился старик, чтобы люди не пили эту воду. Но вновь был лишь осмеян. Жаднолюди пили воду. И стали безумными. А старик едиснтвенный продолжал пить воду из запасов и безумие не тронуло его рассудок. Но народ не принимал его и считал безумным. Старик не вытерпел этого и в отчаянии выпил отвравленной воды и обезумел, а люди решили, что он исцелилися.
Так что? Не появилось желания исцелиться? А зря. Всё ещё не знаете зачем жить? Да не зачем. Жизнь лишь череда случайностей связанный в кучу дерьма, а единственный смысл сего действа в том, чтобы найти себе заняться пока не умер. Как-то грустно и безысходно. На мой взгляд, жизнь в сама по себе очень невесёлая. И только сами люди жадно хлещут воду смеха, счастья жизнерадостности. И ваш покорный слуга тоже грешит регулярным желанием "исцелиться" Что же, если страшно жить просто так то сформулирую иначе. Смысл жизни есть как раз в его отсутствии, которое заставляет людей день за днём искать то, не знаю что и в процессе поиска придумывать, создавать, любить, огорчаться, радоваться, пытаться всё это записать и засвидетельствовать. И о радость обязательно найдётся несколько человек котоые станут свидетелями важих поисков. Именно по этому смысл жизни нельзя просто понять и зафиксировать. Если у жизни был бы смысл, она бы заканчивалась не смертью, по крайней мере не всегда, а получением этого смысла. Но мир сложнее и разнообразнее воображения человека.
Эта первая запись и она писалась в спешке. Так что прошу прощения за граммотность.